Меч-птица
Шрифт:
Ни один из них, казалось, не получил преимущества, когда они парировали удары и обходили деревья лагеря. Воздух наполнился лязгом металла. Призрак рассмеялся и сумел быстро вырвать нож Огнеспина из его когтей, но так же быстро Огнеспин вытащил ятаган и бросился на Призрака. Внезапное движение застало Призрака врасплох. Скаут сразу же перестал улыбаться, когда большое количество перьев было обрублено, оставив участок кожи голым.
Призрак был взбешен. «Ты заплатишь за это, мерзавец!» Он снова бросился на кардинала. Сабля разведчика срезала кусок плоти с когтя Огнеспина, и кардинал от боли выронил свой ятаган. Видя свой шанс, Призрак наносил удар за
— Держись! Я иду на помощь, Огнеспин! Небесный Лев поспешил присоединиться к битве. Он бросил меч лидеру кардиналов, и они вместе сразились с разведчиком. Двоих было слишком много для Призрака; он повернулся и убежал. Огнеспин и Небесный Лев пошли друг за другом.
— Получай, ворона! — злобно прорычал Огнеспин и бросил несколько дротиков в его сторону. Один из них попал в спину Призрака, и разведчик взвизгнул, чуть не упав на землю. Но дротик не вошел глубоко, и Призрак полетел еще быстрее. Огнеспин собрал все силы, которые у него были, чтобы броситься за разведчиком. Он схватил плащ ворона и потянул изо всех сил. Небесный Лев присоединился к нему, и вместе они попытались затащить Призрака обратно в лагерь. Им почти это удалось, но потом хитрый разведчик срезал его плащ саблей.
После того, как он освободился, Призрак развернулся и нацелил свой меч на Огнеспина. Лидер кардиналов пригнулся, но он был немного медлителен. Лезвие глубоко вошло ему в плечо. Потеряв равновесие, кардинал упал на землю.
Взревев, Небесный Лев нанес разведчику сильный удар крылом, разбив ему голову.
Огнеспин восстановил равновесие и крикнул: «Лучники, огонь!»
С верхушек близлежащих деревьев аккуратными рядами высунулись головы кардиналов и голубых соек, натянув тетивы. Призрак выронил саблю и попытался убежать. Слишком поздно.
Луки запели. Стрелы засвистели со всех сторон, пронзая кожу разведчика. С ужасающим воплем Призрак поднялась в воздух. Он исчез в ночи, сопровождаемый еще одним залпом стрел и сердитыми криками. Небесный Лев полетел к Огнеспину.
— Я в порядке, — сказал лидер кардиналов. — У меня порезан бок, как и плечо. Но они заживут.
— Я дал этому ворону удар крыльями, который он не скоро забудет, — добавил Небесный Лев. — Наши лучники проделали замечательную работу. Какое-то время его здесь не будет. Небесный Лев и Огнеспин были немедленно окружены воинами Восходящих и Голубокрылых. Когда красные и синие перевели свой взор на ворон и воронов, пойманных в сети и паутину, гнев и ненависть вскипели в их груди.
— Бросайте в них камни! — проревела голубая сойка. Многие голоса согласились.
— Не надо, друзья мои, — мягко сказал Небесный Лев. — Сейчас они беспомощны и не могут причинить нам вреда. Мы возьмем их в плен и однажды освободим, далеко от Камнебега. Но мы не можем быть убийцами. Они имеют право на жизнь, как и все существа, которые летают, плавают или бегают по этой прекрасной земле. Меч-птица не пожелала бы, чтобы мы лишили их жизни.
Это место полно грусти;
Нету счастья, песни нет.
Нету здесь цветов в долине,
Не качает ветер их.
Здесь река, где нет воды,
Навсегда она суха.
Здесь все слишком уж уныло; а не так,
Правда, на холме цветочек, дикий он и стойкий очень.
Потому что знает тот, то, что скоро он умрет.
ИЗ ПЕСНИ В СТАРОМ ПИСАНИИ.
Глава 18. Жизнь На Волоске
Эска находилась в пещере. Она промыла раны Милтина ключевой водой, намазала их припаркой из горных трав и аккуратно перевязала. Милтин благодарно улыбнулся, а затем его глаза закрылись. Поняв, что Милтину срочно нужно что-нибудь поесть, Эска вышла на улицу в поисках еды. Ползая среди болотистых луж, голубая сойка срезала мягкие кончики молодого мха и положила их в свою сумку. Но затем Эска заметила маленький золотистый цветок среди тусклой зелени, его лепестки трепетали на легком ветерке. Сойка стояла неподвижно, наблюдая, как цветок распускается в туманном холоде. Она знала наизусть каждое растение в лесах, но никогда раньше не видела такого цветка.
«О, как могло что-то настолько прекрасное расти здесь? Это волшебное растение, посланное Меч-птицей?» — прошептала Эска. — «Спасибо тебе, Меч-птица! Милтин может быть спасен!» Эска тщательно выкопала каждый кусочек цветка и бросилась обратно в пещеру. Эска положила золотой цветок и мох в горшок с родниковой водой над огнем и размешала их ложкой. Кастрюля закипела, издавая восхитительный запах. Корни, листья и лепестки покачивались в супе, словно искушающе говоря: «Ешь, ешь…» О, как Эске хотелось попробовать это на вкус! «Нет! Милтину нужна каждая капля, чтобы выжить!» — твердо сказала она себе. Она налила суп в миску и осторожно разбудила малиновку. Милтин попытался удержать ложку, но он был слишком слаб, чтобы сделать это. Она кормила его глоток за глотком. Но через некоторое время Милтин отказался больше есть. «Тебе это тоже нужно, чтобы поддерживать свои силы!» — сказал он.
— Но ты ранен! Тебе нужно больше.
— Но кто же будет искать мне пищу, если ты умрешь от голода? — спросил Милтин. Эска засмеялась и согласилась съесть несколько ложек, оставив большую часть Милтину. Эска снова начала кормить малиновку, и он покорно раскрыл клюв для суповой ложки, как птенец.
— На вкус как… весна… — прошептал Милтин. Он проглотил еще суп. — Как весна… как…
— Золотой цветок, вкус надежды — добавила голубая сойка.
На следующее утро Милтин проснулся рано. К его удивлению, боль в плече от раны от стрелы уменьшилась, а порезы от копий маньяков больше не жгли и не ныли. Он попробовал полетать и обнаружил, что его крылья работают почти так же хорошо, как и раньше. Милтин ворвался в пещеру, чтобы рассказать Эске хорошие новости.
— Тебе не кажется странным, что я снова могу летать? — Милтин ухмыльнулся. — Давай сейчас же выберемся из ущелья и полетим вниз с гор!
«Я была права!» — с удивлением подумала Эска. — «Этот золотой цветок, должно быть, волшебный, принесенный Меч-птицей! Спасибо тебе еще раз, Меч-птица!» И все же она волновалась.
Казалось, что Милтин чувствовал себя лучше и сильнее, но его раны еще не полностью зажили. Эска заставила его подождать, пока она закончит проверять и менять повязки. Рана в плече была самой тяжелой, глубокой и только наполовину зажившей, а вчерашний долгий день полета уже перенапряг его. Они вдвоем отправились в путь. Туман, когда они спускались с гор, растворился в чистом голубом небе, таком приветливом, что сердце Эски запело, а Милтина воспарило.