Меч Шаннары
Шрифт:
— Скальные тролли! — горячо воскликнул Балинор. — Они растопчут Мессалайна и всех его людей. Командуй отступление, Янус.
Его новый командир поспешил поднять на ближайшем Флагштоке большое красное знамя. Менион Лих удивленно взглянул на умолкнувшего полководца. Битва казалась почти выигранной, а он вдруг внезапно объявил отступление. Он встретит взгляд Короля, и тот мрачно усмехнулся, прочтя в глазах горца немой вопрос.
— Скальные тролли учатся сражаться с младенчества — это вся их жизнь. В рукопашном бою они разобьют даже Граничный Легион. Они лучше тренированы и намного сильнее физически. Продолжая атаку, мы ничего не добьемся. Мы уже нанесли им ощутимый урон, а утесы пока остаются за нами. Если мы рассчитываем победить, нам придется отрубать от них по маленькому кусочку.
Менион понимающе кивнул. Коротко махнув им рукой, Балинор спустился со стены и вернулся к командованию войском. В этот момент его больше всего заботил путь к отступлению для двух сражающихся полков Легиона, для чего необходимо было успешно защищать временные мосты, единственный путь, каким солдаты могли вернуться в город. Горец смотрел ему вслед, пока его могучая фигура не исчезла из вида, затем вновь повернулся к стене. На равнинах внизу шло страшное побоище. От самого подножия утеса до задних рядов армии Севера землю устилали тела мертвых и искалеченных воинов. Подобной битвы еще не видел никто из стоящих на стенах Тирсиса, и они не могли оторвать взгляд от разворачивающегося внизу ужасного зрелища.
Пехотинцы Легиона под командованием Мессалайна начали организованно отступать под защиту городских стен, но громадные скальные тролли уже почти прорвались сквозь смешавшиеся ряды своей армии и готовились начать преследовать ненавистных тирсиан. В то время, как пехота беспрепятственно отступала, конный полк столкнулся с неожиданным сопротивлением опомнившихся всадников-карликов. Слева от наступающих троллей завязался жестокий бой. Актон, очевидно, не смог или не захотел бежать от этой яростной атаки, и его всадники попали под беспощадный перекрестный огонь двух шеренг карликов-лучников, атаковавших их с севера. С тыла к сражающимся всадникам подступил большой отряд карликов и троллей, вооруженных мечами, и люди Актона оказались окружены с трех сторон.
Гендель злобно что-то заворчал себе под нос. Мениону впервые за всю битву стало страшно. Даже Янус Сенпре начал нервно мерить стену шагами. В следующий же миг все их худшие опасения воплотились в реальность. Тролли-латники, свежие и готовые к утомительной погоне, неожиданно рванулись вперед с такой скоростью, что отступающие тирсиане, усталые и потрепанные, не успели добраться до утесов. Почти в стоне ярдов от спасительного моста им пришлось повернуться и принять бой. Клубы дыма от затухающего пламени черной стеной поднимались перед низкими валами, скрывая все происходящее на поле битвы от глаз Балинора, стоящего перед городскими воротами, но те, кто наблюдал с огромной городской стены, ясно видели, как разворачиваются страшные события.
— Надо сообщить Балинору! — вдруг воскликнул Гендель и бросился прочь от парапета стены. — Их сейчас всех разорвут на части!
Янус Сенпре исчез вместе с ним, а Менион и братья-эльфы продолжали беспомощно наблюдать, не в силах оторвать взгляд от огромных скальных троллей, набросившихся на усталых людей Мессалайна. Легионеры сплотили ряды, сдвинули щиты и выставили вперед копья, уперев их древками в твердую землю. Тролли тоже выстроились в вытянутую фалангу, не скрывая своего намерения окружить южан с трех сторон и раздавить их одним своим числом. Менион бросил быстрый взгляд к подножию стены, но Балинор стоял неподвижно, еще не зная, что целый полк Легиона находится на грани уничтожения. Прежде чем перевести взгляд обратно на равнины, он успел увидеть, как к высокому полководцу подбегают Янус и Гендель, бешено размахивая руками. Слишком поздно, закричал про себя Менион. Они не успеют.
Но вдруг произошло нечто странное. Конный отряд Актона, о котором на миг забыли наблюдатели на городской стене, внезапным рывком оторвался от наступающих всадников-карликов и полетел в безупречном строю на восток, заходя по крутой дуге в тыл к скальным троллям. На полном скаку отчаянные всадники прорубились через цепочку карликов, преградивших им путь. Не обращая внимания на град стрел, которым осыпали их разъяренные карлики-лучники, они неслись прямо на ряды троллей. Опустив пики, всадники словно косой рассекли задние ряды фаланги троллей и свернули к востоку, уходя на равнины. Дюжины громадных воинов рухнули на землю, пронзенные их пиками.
Но это и в самом деле были лучшие бойцы в мире, и они тут же оправились от удара в спину, сомкнули ряды и повернулись к новому противнику. Всадники Актона вновь повернули к западу, на головокружительной скорости мчась прямо на фалангу троллей для нового удара, но северяне метнули им навстречу свои пики и булавы. Более дюжины всадников замертво упали на землю, и столько же раненых осело в седлах, и полк свернул к востоку и помчался на юг, к стенам Тирсиса.
Актон добился своей цели; точно рассчитанный удар дал потерявшим надежду солдатам Мессалайна время исчезнуть в непроницаемом дыму. Маневр был выполнен безупречно, и с вершины Внешней Стены раздались безудержно торжествующие крики наблюдателей.
Преследуемые передними рядами разъяренных троллей, пехотинцы Легиона скрылись в спасительном дыму, на помощь им пришел отряд бойцов во главе с Балинором, и все они благополучно добрались до ведущего к городским воротам моста. У подножия утеса началась жестокая схватка — легионеры пытались отстоять спущенный на равнины мост, а враг стремился захватить его. Наконец тирсиане были вынуждены сбросить мост вниз; он упал на равнину, и его тут же подожгли и уничтожили.
На левом фланге завязался бой между отрядом, охраняющим второй мост, и вражескими силами, а всадники Актона в это время снова оказались в пределах досягаемости луков взбешенных карликов, и многих из них нашли выпущенные стрелы. Всю дорогу до самых стен города им приходилось сражаться, а один раз они прорывались сквозь цепочку карликов с мечами, пытавшихся отрезать им путь к отступлению. Но наконец потрепанные сражением всадники, почти не замедляя галопа, взлетели по мосту и поскакали к распахнутым городским воротам, где их приветствовала шумная толпа солдат и горожан. Когда последний кавалерист проехал в ворота, арьергард, удерживавший им путь к отступлению, также поднялся наверх, и мост поспешно втянули обратно.
Близился полдень, и жар висящего высоко в небе солнца окутывал воинов обеих армий душным покрывалом. Угрюмо и вяло армия Севера отступила от утесов Тирсиса, унося с собой сотни мертвых и раненых, и начала перестраиваться. Утренний ветер ослаб и стих, и над удивительно затихшими равнинами неподвижным маревом повис дым от горящего масла. Землю у подножия утесов усеивали обугленные мертвые тела, и кое-где еще упорно чадили маленькие костры, медленно превращая в угли громадные бревна разрушенных штурмовых мостов. Над полем страшной битвы начал сгущаться отвратительный смрад, с резкими торжествующими криками слетелись на пир стервятники и начали расхаживать по земле. Разделенные полосой смерти, две армии с нескрываемой ненавистью изучали друг друга, усталые и обессилевшие, но готовые проливать все новую кровь. Несколько долгих часов изуродованная земля, бывшая когда-то зеленой, лежала в тишине под голубым безоблачным небом, ее обгоревшая поверхность спекалась и высыхала под жаром летнего солнца. Тем, кто позволил себе на секунду представить прекрасную мечту, что битва окончилась — им казалось, что разрушения завершились. Их мысли невольно обращались от убийств и крови к семьям и любимым. Тень смерти на миг оставила их.
Затем, в последние часы угасающего дня, армия Севера вновь пошла в наступление. Ряды карликов-лучников осыпали низкие валы и утесы бесконечным градом стрел, большие смешанные отряды карликов и троллей отчаянно рвались сквозь оборону тирсиан, безуспешно пытаясь найти в ней слабые места. Передвижные мосты, легкие штурмовые лестницы, скалолазные веревки с крючьями — все что в ход, чтобы проделать брешь в рядах Легиона, но каждый раз защитники города упорно отбрасывали северян назад. Это был долгий утомительный штурм, рассчитанный лишить тирсиан сил и сломить их дух. Долгий день медленно перетек в сумерки, но сражение все еще длилось. Когда же землю укрыла тьма, Граничный Легион постигла трагедия. Когда солнце перестало освещать залитую кровью равнину, обессилевшие противники обменялись последним ливнем стрел и копий, пущенных почти наугад в туманную дымку сумерек. Случайная стрела пробила Актону горло, когда он возвращался со своим полком с поля битвы, и великий воин упал с коня на руки своих товарищей, и тут же умер у них на руках.