Меч Шаннары
Шрифт:
Даже после исчезновения Носителя Черепа они еще долго сохраняли неподвижность. Еще один раз они посмотрели смерти в лицо и сумели избегнуть ее гибельного прикосновения. Они безмолвно сидели и слушали, как в ночи вновь начинают копошиться насекомые и зверьки. Текли минуты, и они начали дышать свободнее, их застывшие тела расслабились, приняв более удобные позы, и они изумленно и недоверчиво взглянули друг на друга, сознавая, что существо исчезло, но не в силах постичь причину случившегося. Затем, не дав им времени обсудить эту загадку, на пригорке в нескольких сотнях ярдов от них зажегся загадочный свет, сверкавший недавно на том берегу, на миг исчез и блеснул опять, на этот раз уже заметно ближе. Шеа с Фликом пораженно наблюдали, как он, слегка подрагивая, приближается к ним.
Через мгновение перед ними возникла фигура бесконечно дряхлого старика, согнутого прожитыми годами, в одежде лесника; его волосы сверкали серебром в звездном свете, а лицо обрамляла длинная белоснежная борода, аккуратно подстриженная и расчесанная. На близком расстоянии странный огонек в его руке оказался невыносимо ярким, но в его сердцевине не было ни следа пламени. Внезапно он погас, а вместо него в узловатой руке старика оказался зажат странный вытянутый предмет. Старик посмотрел на них и приветственно улыбнулся. Шеа молча взглянул на его дряхлое лицо, чувствуя, что таинственный старик заслуживает уважительного обращения.
— Свет, — проговорил наконец Шеа, — что это?..
— Игрушка людей, давно умерших и сгинувших. — Голос его шуршал ровным шепотом, плывущим в прохладном воздухе. — Сгинувших, как это злое существо‡— Он замолчал и вытянул в направлении, куда скрылся Носитель Черепа, свою тонкую морщинистую руку, повисшую в воздухе подобно сухой ломкой палке. Шеа с сомнением взглянул на него, не зная, что теперь следует делать.
— Мы путешествуем на восток, — коротко заявил Флик.
— В Анар, — прервал его мягкий голос, седая голова понимающе склонилась, окруженные морщинками глаза ярко блеснули в лунном свете, глядя на каждого из братьев по очереди. Внезапно он прошел мимо них к самому берегу быстрой реки, а затем повернулся и жестом предложил им сесть. Шеа с Фликом без промедления выполнили его просьбу, не в силах усомниться в намерениях старика. Усевшись, они ощутили, как их тела охватывает необоримая усталость, а веки непроизвольно смыкаются.
— Спите, юные путники, ваше путешествие может стать короче. — Голос, звучащий в их мыслях, окреп, стал более властным. Они не могли сопротивляться этой усталости, такой приятной и долгожданной, и вскоре послушно растянулись на мягкой прибрежной траве. Фигура перед ними начала медленно изменять свои очертания, и закрывающимися глазами, сквозь слипающиеся веки они заметили, что старик на глазах молодеет, а его одежда изменяется. Шеа начал что-то еле слышно бормотать, пытаясь побороть сонливость, пытаясь понять, но в следующий миг оба они уже крепко спали.
Во сне они плыли, подобно облакам в небе, через забытые солнечные и счастливые дни, прошедшие в мирной лесной стране, покинутой так много дней назад. Снова они пересекали знакомые окраины леса Дулн и плыли в холодной реке могучей реки Раппахалладран, на мгновение забыв все страхи и опасения. Они двигались через поросшие лесом холмы и долины, чувствуя такую свободу, какой не знали за всю свою жизнь. Во сне они словно в первый раз видели все растения и животных, насекомых и птиц, заново осознавая важность всех живущих созданий, даже самых крошечных и незаметных. Они летели и мчались, словно ветер, вдыхая свежий аромат земли, наслаждаясь красотой живой природы. Все мелькало в калейдоскопе цветов и запахов, и лишь еле слышные звуки достигали их усталых умов
— шорохи открытой местности и чистого воздуха. Забылись долгие дни трудного пути через туманные равнины Клета, дни без солнца в краю, где жизнь казалась потерянной душой, бесцельно скитающейся в гибнущих землях. Забылся мрак Черных Дубов, безумие бесконечной вереницы громадных деревьев, застилающих небо и солнце. Исчезла память о Туманном Призраке и преследующем их Носителе Черепа, неустанно продолжающем свою охоту. Юноши оказались в мире, лишенном страхов и тревог реальной жизни, и на эти часы время растворилось в безмятежности, красивой, как зыбкая радуга в конце неожиданной яростной бури.
Они не знали, сколько это длилось, сколько часов они блуждали в мире грез; не знали они и того, что происходило с ними в это время. Медленно и неохотно просыпаясь, они сознавали только одно — что больше не находятся на берегах Серебряной реки. Также они знали, что время суток сейчас совсем не такое, какого они могли ожидать; они ощущали волнение и необъяснимую уверенность.
Медленно стряхивая с себя сонливость, Шеа обнаружил, что вокруг него собрались люди и в ожидании смотрят на него. Он медленно приподнялся на локте, словно сквозь дымку различая группы маленьких фигурок, стоящих поблизости, взволнованно склоняющихся над ним. Откуда-то из расплывчатой глубины возникла высокая властная фигура в свободной одежде, наклонилась над ним и положила на его худое плечо свою сильную руку.
— Флик? — непонимающе воскликнул он, протирая одной рукой заспанные глаза и щурясь, пытаясь различить черты возвышающейся над толпой фигуры.
— Ты уже в безопасности, Шеа, — загремел низкий голос. — Это Анар.
Шеа быстро заморгал, силясь подняться, но мощная рука легко удержала его. Его зрение начало проясняться, и он разглядел сидящего рядом брата, медленно приходящего в себя после глубокого сна. Вокруг них стояли необычайно низкие, крепко сложенные люди, в которых Шеа мгновенно узнал гномов. Взгляд Шеа остановился на волевом лице человека, стоящего рядом, он разглядел сверкающую кольчугу, облегающую его протянутую руку, и тогда юноша понял, что путешествие в Анар окончилось. Они нашли Кулхейвен и Балинора.
Менион Лих, в свою очередь, не счел последний этап путешествия в Анар столь простым. Когда он понял, что потерял своих спутников, его охватила паника. Он не боялся за себя, но опасался самого худшего, что могло случиться с Омсфордами, которым предстояло самостоятельно выбираться из затянутых туманом Черных Дубов. Он тоже безнадежно, тщетно кричал, слепо блуждая во тьме, пока его голос не превратился в хрип. Но в конце концов он вынужден был признать, что в таких условиях все его поиски бессмысленны. Обессиленный, он заставлял себя двигаться по лесу в том направлении, которое, по его мнению, вело к равнинам, слабо утешая себя обещанием найти Шеа при свете дня. Он проблуждал в лесу дольше, чем мог ожидать, вырвался на свободу лишь на рассвете и рухнул в траву на опушке. Немногим севернее него в это время спали на равнине братья. К этому времени он исчерпал пределы своей выносливости, и сон поборол его столь быстро, что позднее он не мог вспомнить ничего, кроме чувства медленного кружащегося падения, когда он валился в высокую траву равнин. Ему казалось, что он проспал очень долго, но на самом деле он проснулся лишь на несколько часов позднее того, как Шеа с Фликом начали свой путь к Серебряной реке. Решив, что находится значительно южнее той точки, куда они надеялись выйти из Черных Дубов, Менион быстро принял решение двигаться на север и попытаться пересечь путь своих друзей прежде, чем они доберутся до реки. Он понимал, что если к этому моменту ему все еще не удастся их найти, то он столкнется с неприятной возможностью, что они еще блуждают в лесных дебрях.
Горец торопливо закинул за плечи свой легкий рюкзак, взял большой ясеневый лук и меч Лиха и быстрым шагом двинулся на север. Оставшиеся светлые часы дня быстро прошли в пути, пока его зоркие глаза напряженно искали следы проходивших здесь людей. Уже смеркалось, когда он наконец заметил след человека, двигавшегося в направлении Серебряной реки. След был проложен несколько часов назад, и по его виду следопыт с уверенностью мог сказать, что здесь прошел не один человек. Но ничто не подсказывало ему, что это были за люди, и поэтому Менион ускорил шаг, надеясь поравняться с ними в полутьме спускающихся сумерек, когда они остановятся на ночлег. Он знал, что их также будут искать Носители Черепа, но не придавал значения этим опасениям, помня, что в их глазах ничто не может связывать его с юношами. Как бы то ни было, если он собирается принести друзьям пользу, то ему придется пойти на определенный риск.