Меч Заратустры
Шрифт:
Одна несла в себе позитивную идею. Раз караванные амбары жгут, надо бежать туда и забрать назад то, что еще цело – свое, кровное. А тут еще кто-то уже из местных ляпнул, что до амбаров добрались низовые и грабят их напропалую, хотя ничего туда не клали. Так что бежать надо быстро, а то ничего не достанется.
А другая волна выплеснула наверх лозунг: «Бей варягов!» – чего, собственно и добивалась предводительница валькирий, хитрая, как сто китайцев.
Правда, лозунг «Бей низовых!» тоже имел место, и это было уже некстати. Но Жанна не обращала внимания на такие мелочи.
Не успел Варяг отбиться от дедовских идиотов, как ему сообщили, что с Верхней Истры валом валит неуправляемая толпа под лозунгом: «Бей!»
– Может, лучше в Москву? – предложили боссу благоразумные телохранители, осведомленные, что в Москве тоже начались неприятности.
Но Варяг был слишком зол, чтобы оставить этот беспредел без последствий. Желание наказать мятежную Истру достигло степени болезненной, и он в ослеплении даже не заметил, что любые лозунги бесноватых дачников в этот безумный день при соприкосновении противоборствующих сторон неотвратимо сливаются в один – очевидно, самый актуальный на текущий момент:
– Бей очкариков!!!
14
Так сложилось исторически, что очкарики и прочие умные люди, выбирая себе новое место под солнцем, в большинстве своем предпочитали Белый Табор или Великий Восток. Такая уж была у этих мест репутация. Там и там ценили ум как таковой, и чтобы иметь кусок хлеба, вовсе необязательно было работать руками.
Во время большого исхода люди бежали от голода в ту сторону, где ближе была окраина города и свободная земля с грибными лесами и рыбными реками. Из северных районов города – на север, из южных – на юг и так далее по всей розе ветров.
Но золотая лихорадка все перетасовала, и носители чистого разума были наиболее мобильны. Им особенно быстро надоедало копаться в земле, так что они первыми отправлялись на поиски другого приложения сил и знаний.
И вышло так, что за пределами Москвы на востоке и западе очкариков было гораздо больше, чем на севере и юге. В Белом Таборе в глазах рябило от студентов, зато на Истре обретался по большей части пролетариат и низший технический персонал. На Нижнюю Истру через Ведьмину рощу еще проникали кое-какие веяния чистого разума, а дальше на север с этим было совсем тяжко.
Еще немало очкариков и приравненных к ним оставалось в самой Москве, где они тоже были нужны – и Кремлю, и Лубянке, и Аквариуму, и заводам, и церкви, и даже мафии.
Полковник ГРУ Дашкевич, сошедший с поезда на 13-м кордоне, где кончалась дорога на Белый Табор, тоже носил очки. А еще он не пил водки, что в глазах пролетариев физического труда превращало его чуть ли не в изменника Родины.
Но встречали высокого гостя далеко не пролетарии. В почетном карауле у полотна выстроилась команда Гюрзы – суперэлитный спецназ президента Экумены.
Это были те самые люди из-за которых между президентом Гариным и Жанной Девственницей пробежала черная кошка.
Жанна не могла забыть, как ее вешали на столбе по древнеримскому обычаю, как рубили головы ее подругам, как жгли на костре колдунью Радуницу. Про это было сказано много слов, но Жанна помнила, как Гюрза собственноручно привязывал ее руки к поперечной перекладине.
Все верно – золотая лихорадка, озверевшие люди, Жанна воевала на одной стороне, а спецназовцы на другой, их командир Пантера съехал крышей на почве насилия и повадился убивать врагов не просто так, а в особо извращенной форме, а подчиненные не могли ослушаться приказа – так уж их воспитали.
Но Жанна считала все это сказкой для малолетних. Она-то знала – им просто нравится убивать.
Похитив по приказу своих хозяев самого Гарина, они верхним чутьем угадали перемену ветра, или Гарин их просто перекупил – так что они же его и вытащили, и по его мнению, это их вполне оправдывало. А по мнению Жанны – нисколько.
И чем выше поднимался Гюрза в гаринской команде, тем прохладнее относилась к президенту Экумены Девственница.
Возможно, почетный эскорт валькирий произвел бы на полковника Дашкевича более сильное впечатление, но ему пришлось довольствоваться командой спецназа. Правда, скучать ему все равно не пришлось. Для полковника на 13-й кордон подогнали слона.
Тут же обнаружилась и вышка для посадки на слона высокопоставленных особ. Особ менее высокопоставленных достойный представитель отряда хоботных усаживал к себе на спину сам.
Высокий гость предпочел воспользоваться вышкой, а его телохранитель с удовольствием прокатился на хоботе.
Группа Гюрзы шествовала перед слоном, а отряд капитана Морозова – позади. Цирковой слон исполнял обязанности лимузина с видимым удовольствием, а Дашкевич на его спине сохранял полнейшую невозмутимость.
Гарин выехал ему навстречу на белом коне, будто репетируя свое появление в столице. Но оказалось, что полковник привез другой сценарий его появления.
– Штаб операции будет в телецентре, – сообщил он, оставшись с президентом Экумены наедине. – Вам следует перебраться туда заблаговременно и возглавить группу гражданских экспертов. Эти люди вам хорошо знакомы. Они находятся на вашем содержании и работают на вас. Мы лишь охраняем здание, где они работают. И насколько нам известно, у них уже готова программа восстановления жизнеспособной цивилизации в Москве.
– Если вам это известно – значит, вы не только охраняете здание, – заметил Гарин.
– Ну, мы, естественно, имеем представление о том, что в этих зданиях происходит.
– Просто я люблю во всем точность.
– Я тоже. Поэтому предлагаю окончательно определиться с распределением обязанностей.
Об этом много говорилось на предварительных консультациях, но Гарин так и не дал окончательного ответа.
Речь шла о том, что Аквариум берет на себя восстановление порядка и законности на всей территории Экумены, а Гарин в спокойной обстановке приступает к возрождению цивилизованной жизни. Но высокие договаривающиеся стороны никак не могли прийти к единому мнению по поводу того, что такое порядок и законность.