Меченные проклятием
Шрифт:
"Выйди на волю и добейся чего-нибудь".
– Кто ты?
– вопросила она у пустоты.
И не услышала ответа. На этот раз было ясно, что у нее галлюцинации ведь вблизи от нее не было никого.
Гвин рухнула на мраморную скамью. Никто не прятался под столами. Это не мог быть чревовещатель. Тибал Фрайнит ушел более суток назад. Она стиснула руки, чтобы унять дрожь. Ей чудится то, чего нет. Она сходит с ума. Только вот вчера Джукион Тарн словно бы тоже услышал этот голос... Надо будет спросить у него.
И тут же представила себе, каким покажется этот вопрос. Нет уж!
А голос - мужской он или женский? Городской или деревенский? Но вообще-то он давал дельные советы. "Началось... Вышвырни его вон, и дело с концом... Слишком долго ты была заключена здесь... Выйди на волю и добейся чего-нибудь"...
Снизойди голос до ответов, она могла бы указать, что появление Тибала не явилось поворотным моментом. Момент этот настал, когда несколько часов спустя явился Лиам Гуршит и взял ее за горло. Но, вышвырнув Коло, она совершила, возможно, самый умный поступок в своей жизни, а вот теперь голос говорит ей то, что она сама пыталась сказать себе - попытка отстоять гостиницу бессмысленна и бесплодна.
Ну, у нее остается один выход. Владеть землей у нее нет права, но все законоведы, с которыми она советовалась, в один голос подтверждали, что здание и все, в нем находящееся, принадлежат ей. Можно их продать, а новый владелец пусть разбирается со всей путаницей. Да одни статуи стоят целое состояние!
Она побежала в свою контору.
18
Булрион Тарн шагал по улицам Далинга назад в гостиницу в самом черном настроении. Его не сопровождал гвардейский эскорт, но рядом с ним шел представитель правителя, Раксал Раддаит - молодой, долговязый и словно бы почти не замечающий своего спутника. Одет он был по-простому: в балахон и штаны, хорошо скроенные, выкрашенные темно-зеленой краской и явно перенесшие от силы две стирки. Но скорее всего и вовсе с иголочки, новые. А вот сапоги и меч явно смахивали на гвардейские. Открытые по локоть руки и голени были заметно светлее, чем у тех, кто всегда носит короткие штаны. То есть он скорее всего воин и привык ходить в кольчуге. По далингскому обычаю, темные волосы закрывали уши, и он не носил ни бороды, ни усов. На спине - небольшой заплечный мешок.
Раксал шагал рядом с Булрионом, храня полное молчание, а потому у Булриона было время обдумать навалившиеся на него тревоги. Серьезные тревоги.
Он не выносил трудностей, сути которых не понимал. Правитель обошелся с ним, как с новообретенным любимым братом - почему? И он же знал про преступно укрываемую ивилгратку или, во всяком случае, подозревал, но это как будто его не заботило. Он предложил людей и золото, чтобы укрепить Тарнскую Долину, но не стал настаивать, получив отказ. Он прямо-таки пресмыкался перед Булрионом. Что было совсем уж непонятно.
Про эту Лабранцу он спросил так, будто она в чем-то столкнулась с Булрионом. Нападение было результатом местного соперничества, и Тарнов за него не винили, что хорошо. Но правитель намекал на крутые ответные меры и предостерегал, советуя побыстрее уехать из города. Дорога домой изобиловала отличными местами для устройства засады. Раксал Раддаит участвует в этом заговоре, или он послан с ними для защиты, так сказать, пропуск в человеческом облике?
Тут было из-за чего тревожиться. Но Гвин Солит задала задачу куда хуже, и решать ее надо было сейчас же. Она скрыла настоящее положение дел с гостиницей. Ну, это-то понятно. Касается это только ее, а не Булриона. Или нет? Может, ее интерес к нему был всего лишь страхом, что она вот-вот лишится всего своего имущества?
Он понимал, что сам себе противоречит. Он же как раз думал, что всего лучше ему будет жениться на молодой вдове, может быть, с детьми. В его возрасте он не мог предложить пылкой любви, а только безопасность и нежность, ну, и немного страсти, хотя, конечно, много меньше, чем мужчина помоложе. То есть он помышлял совсем о такой женщине, как Гвин Солит. Они оба шутили, что брак будет заключен между недвижимостями, и в его случае это заметно ближе к истине, чем в ее... то есть БЫЛО в ее.
Хуже того: Судьбы взвалили на него тягостную обязанность сообщить ей об этом. Ему придется сказать ей, что никаких прав на гостиницу у нее нет, что она - нищая.
А потому выходи за меня - у тебя нет другого выбора.
Вот тут-то и возникало противоречие: на таких условиях Гвин Солит была ему не нужна. Старый мягкотелый дурень, он хотел, чтобы ей был нужен он, он сам. Он хотел верить тому, что она сказала ночью.
Как много она сообразила? Как много лгала ему?
А это важно? Здравый смысл советовал жениться на ней и быть благодарным своему жребию, не беспокоясь, выходит ли она за него или за долину. Она была куда лучше того, на что он мог надеяться, а теперь почти не было сомнений, что она станет его. Но он ведь должен сообщить ей скверную весть, так сможет ли она его простить? А может быть, она знает правду и просто ждала, чтобы удар наконец обрушился. Она дала согласие Коло Гуршиту, и тут вдруг появился выбор. Так ли уж Булрион Тарн самодоволен, ставя себя выше Коло Гуршита?
Он так и не нашел ответа, когда свернул на улицу Феникса вместе с Раксалом. Колокольчик на двери забренчал, и они вошли. Все Тарны столпились вокруг него, точно курицы - вокруг петуха. Даже женщины кинулись к нему бегом. Он пошарил взглядом, но еще одного лица не увидел. Да и прислуга словно бы куда-то исчезла. Тут он обнаружил, что она стоит в тени под галереей и смотрит на него. Словно с тем же облегчением и радостью, как все они.
– Мы уезжаем, - сказал он им и заметил одобрение в их глазах. Возион, проверь лошадей. Вдвойне проверь - подпруги затянуть потуже, стремена укоротить. В пути может всякое случиться. Это Раксал Раддаит. Он едет с нами. Будьте с ним учтивы. Какие бы вопросы он ни задавал, отвечайте.
Никто не возразил ни слова. Все разбежались укладывать вещи. Полный дурных предчувствий, он подошел к ней. Она улыбнулась счастливой улыбкой, не подозревая, какой удар он на нее обрушит.
– Гвин-садж, могу я поговорить с тобой?
– Конечно. А кто этот человек? Лицо знакомое.
– Раксал Раддаит.
Она покачала головой, словно имя ей ничего не сказало, и провела его в небольшую, довольно убогую комнату. Булрион захлопнул дверь с излишней силой. Закружились вихри пыли, на конторке и столе зашелестели бумаги.
Она обернулась к нему:
– Пожалуйста, извини за беспорядок! Тут никому не дозволено убирать, кроме меня, так что ты знаешь, кто повинен в этом хаосе.
Она все еще улыбалась. Нет, не великая красавица, о каких слагают сказания, но очень миловидна - красивее и Надим, и Ордим, даже когда они были молодыми. Он хочет ее, да, хочет! И она полностью от него зависит. Ни имущества, ни мужа, ни надежд. Ничего, кроме врагов. Теперь он объяснит, что она нищая и что правитель предостерег, что ей надо поскорее покинуть город. И ей останется только согласиться на то, что предложит Булрион.