Мечи Дня и Ночи

Геммел Дэвид

Харад заорал и ринулся в бой. Звери лезли по стене, пытаясь добраться до женщины. Один упал со стрелой в черепе, другие взревели и обернулись к Хараду. Топор рассек шею одному и отмашкой сокрушил ребра другому.

Когда на лесоруба кинулся третий, Скилганнон метнулся вперед и рубанул его по морде. Зверь отшатнулся от удара, упал и тут же вскочил.

На миг все замерли, не шевелясь. Джиамады, захваченные врасплох внезапной атакой, отступили. Харад снова приготовился к бою.

— Стой, — сказал ему Скилганнон и крикнул женщине: — Не стреляй больше! — Его голос звучал властно, однако он понимал, что сейчас

все висит на волоске. Пролилась кровь, и напряжение в пещере было почти осязаемым. Одно неверное слово, неверный шаг, и смертная сеча начнется снова. — Кто здесь главный? — спросил он, шагнув к семерым оставшимся джиамадам.

— Шакул главный, — проворчал один — огромный, темней остальных и с более круглой мордой. В этом больше от медведя, чем от волка, подумал Скилганнон. Зверь нервно сжимал и разжимал когтистые руки.

— Какой приказ тебе дали, Шакул? — Зверь сделал шаг к Скилганнону, но тот стоял твердо, глядя прямо в большие глаза джиамада. — Повтори свой приказ.

Шакула, по всей видимости, обуревало желание терзать и грызть, но выучка, обязывающая его подчиняться людям, взяла верх.

— Привести женщину, — сказал он.

— Куда привести?

— Корвину. Капитану.

— Корвин мертв. Оба твоих офицера мертвы. Некуда вести женщину. Сейчас тебе нужно принять решение.

Янтарные глаза замигали, зверь склонил голову набок и тихо заворчал. Скилганнон подавил желание сказать что-нибудь еще. Сейчас самое лучшее — просто ждать. Шакул оглянулся на остальных джиамадов — они стояли смирно, ожидая приказаний. Вожак перевел взгляд на трупы своих сородичей, затряс головой, словно отгоняя докучливых насекомых, и спросил:

— Ты солдат?

— Меня зовут Скилганнон.

Шакул стал раскачиваться, сжимая и разжимая когти, не сводя глаз с мечей в руках Скилганнона. Тот почувствовал, что зверь вот-вот бросится на него, и сказал:

— Мы можем поубивать друг друга, а можем не убивать. Выбирай.

Шакул колебался, глядя на женщину со смертоносным луком и человека с большим топором. Скилганнон ждал, и вот напряжение стало ослабевать.

— Корвин мертвый?

— Да— — Ты убил Корвина?

— Я.

— Больше нет бой, — сказал Шакул. — Мы уходим.

— Не трогай крестьян, Шакул, — сказал Скилганнон. — Возвращайтесь в свой полк или идите на север. Здесь больше не убивай. Даешь слово?

— Слово? — повторил зверь.

— Обещание. Голокожих не трогать.

— Не трогать. — Сказав это, Шакул махнул остальным, и они зашагали к дыре, проделанной ими в задней стене. Шакул посмотрел в глаза Скилганнону, но ничего не сказал и последовал за другими.

Молодой человек в красном застонал, пошевелился и сел.

— Кажется, я не умер, — пробормотал он. Женщина слезла вниз, и Скилганнон увидел ее лицо. Ему показалось, что сердце у него перестало биться.

— Джиана! — прошептал он.

Перед тем как стена обрушилась и в пещеру ворвались джиа-мады, Аскари разложила рядом с собой все оставшиеся стрелы, взяла одну и приготовилась биться не на жизнь, а на смерть. Она не испытывала ни страха, ни сожалений — только свирепую готовность выжить, готовность убить любого врага.

Увидев зверей воочию, она поняла, что выжить ей не удастся. Их слишком много, и движутся они слишком быстро. В лучшем случае она сможет убить троих,

но остальные взберутся на полку и стащат ее вниз.

Она видела самоубийственный прыжок Ставута, видела, как его отшвырнули к стене, но даже тогда ни о чем не пожалела и не ощутила страха. С полным хладнокровием пустила она три стрелы и протянула руку к четвертой.

А после свершилось чудо. В бой вступили два воина — один мощный, чернобородый, с блестящим двойным топором, другой высокий и тонкий, с двумя мечами, золотым и серебряным.

В короткой схватке они убили двух джиамадов, а третьему раскроили морду. Аскари приготовила очередную стрелу. Но высокий крикнул другому «Стой», а потом взглянул на нее, и она дрогнула, увидев его сапфировые глаза. «Не стреляй больше», — приказал он и велел вожаку джиамадов выйти вперед. Все последующее показалось Аскари сном. Вожак подчинился ему, они поговорили, а потом — о диво! — джиамады один за другим ушли из пещеры. Еще несколько мгновений она так и сидела на своей полке, глядя на воина с мечами. В жизни она знала только одного человека, облеченного властью, — Ландиса Кана. Но этот был не такой. Одной лишь силой духа он остановил жестокий, кровавый бой. Говорил он странно, тщательно произнося каждое слово — почти как стихи. Ставут застонал, сел и пробормотал в тишине: «Кажется, я не умер». В этом он весь — говорить то, что и так всем ясно. Аскари собрала стрелы в колчан, повесила его на плечо и слезла вниз. Она хотела поблагодарить спасителей, но воин с мечами вдруг побелел и уставился на нее. В его глазах она прочла боль и желание.

— Джиана! — шепотом произнес он. Аскари почувствовала себя неуютно.

— Я Аскари-охотница, — сказала она, — а это мой друг Ставут. Мы благодарим вас за помощь.

Воин потемнел, и ей померещилось, что он рассердился.

— Позаботься лучше о своем друге, — отрезал он и ушел в темноту за разрушенной задней стеной.

— Я Харад, — сказал человек с топором, — а это... был Скилганнон.

— Похоже, со зверями ему разговаривать проще, чем с женщинами.

— Всем проще, — с чувством ответил Харад, и его искренность вызвала у Аскари улыбку. Подойдя к Ставуту, она осмотрела его голову. На виске набухла большая, кровоточащая шишка.

— Крепкий же у тебя череп, Стави.

— Меня тошнит, — пожаловался он, — и пещера плывет куда-то.

— Ложись. — Она приспособила одно одеяло вместо подушки и укрыла Ставута другим.

Впервые ощутив, как здесь холодно, Аскари поежилась. Фонарь почти не давал тепла. Она развела костер, села рядом и стала греть руки. Харад присоединился к ней. Он был не из разговорчивых, но все же рассказал ей, что они со Скилганноном пришли из деревни. Она обрадовалась, узнав, что Киньон жив, но ей хотелось разузнать что-нибудь о человеке с сапфировыми глазами.

— Он еще вернется сюда? — спросила она. Харад пожал плечами. — Давно вы с ним дружите?

— Нет. Всего несколько дней. Ландис Кан попросил меня показать ему горы. У тебя тут есть какая-нибудь еда?

— В котомке. Вяленая говядина. Угощайся, я не хочу. Харад без долгих церемоний достал мясо и принялся за еду.

Игра в молчанку надоела Аскари. Взяв лук, она вышла через проломленную стену и по темным туннелям вскоре выбралась на карниз под открытым небом. Там в лучах восходящего солнца сидел Скилганнон.