Мечи и темная магия
Шрифт:
Прежде он никогда не кричал в переулке. Но схвативший его мужчина подтолкнул его к двери и, должно быть, поддел ее ногой, потому что Виллем тут же оказался в темном помещении, которое обороняли старик и двое мальчишек.
— Волшебник, — проговорил незнакомец, выпуская плечо Виллема, но по-прежнему держа его за глотку. — Я ищу Казимира Эйсала.
— Это я, — ответил из темноты учитель. — Зажги лампу, мальчик. А вы отпустите моего ученика.
— Так и думал, — кивнул незнакомец, не выпуская парня.
Виллем
Алмор поднес соломину и лампу к очагу. Фитилек загорелся, и в комнате стало чуть светлее. Второй фитиль, третий — это был трехсторонний фонарь. Теперь Виллем видел лицо мужчины, в упор смотревшего на учителя, — сам он был забыт, его просто держали как нужную вещь.
Впрочем, оружия незнакомец не обнажал. А у него был и кинжал за поясом с рукоятью-кастетом для ближнего боя, и длинный меч. Поношенный доспех на рукавах блестел кольчугой. От чужака пахло потом и костром — не совсем городская смесь запахов.
— Мастер Казимир, — тихо и почтительно заговорил незнакомец, не замечая задыхавшегося в его руках Виллема, — это вы.
— Безусловно, я, — признал мастер. — И был. И буду.
— Тьюкманнон. Сын Филлии.
— Филлия, — повторил учитель. Так звали старую герцогиню. А этот был слишком молод, что далее дурак бы увидел, хоть и полузадушенный. — Филлия умерла.
— Другой Филлии, — ответил он, этот Тьюкманнон. — Племянницы герцогини Филлии. Она тоже умерла. Я пришел за Джиндусом. Грей Райссес сказал поговорить с вами.
— Райссес, Райссес… — растерянно забормотал учитель.
Он ухватился за край стола и упал на скамью. На нем была ночная рубаха, седая борода растрепалась, волосы стояли дыбом, и подвязать пояс он забыл.
— Пожалуйста, — заговорил Виллем, теребя державшую его руку.
И этот Тьюкманнон уставился на него, будто только что вспомнил, что эта штука ему не нужна. И выпустил его.
Виллем одернул куртку и подал учителю посох — его единственное оружие. Виллем поставил посох так, чтобы он был под рукой, и сам встал рядом. В голенище у него был нож. Больше ничего. А у двоих других кухонный черпак и горшок — что ни говори, тоже оружие. Но против этого человека они ничто, если они с учителем столкнутся.
— Я пришел за Джиндусом, — повторил Тьюкманнон. — За ублюдком Джиндусом.
Он не любит Джиндуса. Это хорошо. Но «пришел за Джиндусом»? В этом ничего хорошего нет.
— У нас нет ничего, кроме воды, — слабым тонким голосом проговорил учитель. — Ни крошки хлеба.
— Корка осталась, — без особого воодушевления сказал Джеззи.
— Думаю, ему она без надобности, — буркнул Виллем. — Учитель стар, сударь. Ваша светлость. — Коль речь шла о старой герцогине и ее родне, такое обращение, пожалуй, подходило. — Он нездоров.
— Мне конец, — сказал учитель.
— Это Мифринс? — спросил Тьюкманнон.
— Мы здесь не произносим это имя, — сказал Виллем, надеясь, что это прозвучит властно и категорично.
— Мифринс, — повторил Тьюкманнон. — Этот ворон!
— Скорее, стервятник, — чуть слышно поправил Казимир. — Мне не по силам сдерживать его. Сюда он не прилетит. Знает, что я здесь. Я уверен, он знает, что я здесь. Знает, что я бессилен. Я бессилен. Он захватил весь Верхний Город.
Они впервые слышали, чтобы учитель так говорил. Они не разговаривали о волшебнике герцога. Не говорили о том, что он делает с Верхним Городом. Но они знали, верили, что учитель не допустит его в Нижний Город: Мифринс боялся учителя. Не задевал его.
Вот только учитель за год состарился и одряхлел.
— Слишком поздно. Вы тоже опоздали… как вы назвались?
— Тьюк. — Тьюкманнон тяжело опустился на лавку у другого угла стола, положив ладонь на изрезанную столешницу. — Просто Тьюк, сын Филлии. — Казалось, он запыхался после долгого-долгого подъема в гору. — Значит, так плохо?
— Мой соперник, — сказал учитель, — возможно, догадывается о существовании этого места… так или иначе. Я потерял всех учеников, кроме этих троих. Они — все, что у меня осталось.
Тьюкманнон впервые прямо взглянул на Виллема, а потом на Алмора и Джеззи. Виллем начал понимать, что разочаровал учителя, да и всех остальных чем-то, о чем даже не догадывался. Ему стало больно. Он не понимал, чем этот Тьюкманнон вызвал в нем такие чувства. Ему захотелось уметь что-то, чего он даже назвать не мог. Но знал, что не умеет.
— Малыш владеет иллюзией, — сказал Тьюкманнон. — Он очень хорош.
— Хорош, — согласился учитель. — Алмор будет пиромантом, а Джеззи овладеет языком животных, если они успеют стать взрослыми. И если вы можете так долго ждать. Кто вас послал?
Последовало минутное молчание. Затем Тьюк сказал:
— Корианф. — Он указал подбородком, как если бы говорил о соседе-горшечнике. — Король Озрик собрал силы. Армия готова выступить.
— Сейчас это было бы безумием, — возразил учитель. — Дело не в Джиндусе. Его наемники сосут кровь, которую его сборщики налогов выжимают из города, но, когда кровь иссякнет, Джиндусу, каков он есть, придет конец. Дело не в нем.
— В его волшебнике.
— В нем. Джиндус всего лишь удобное прикрытие, пока враг собирает настоящую силу.
Учитель закашлялся и кашлял целую минуту. Джеззи сбегал и принес ему воды. Учитель выпил.
— Какую настоящую силу? — спросил Тьюк.
— Демон, — едва переведя дыхание, сказал учитель, и от этого слова повеяло холодом. Тьюк отшатнулся. А учитель только устало покачал головой. — Очень скоро из города потечет не только золото. Он здесь. Он уже здесь.