Мечта дилетантов

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Кто вам об этом сказал? – разозлилась она.

– Мне пришлось съездить в Подольск, где вас помнят до сих пор, – соврал Дронго.

– Это неправда, – чуть повысила голос Алдона, – меня там никто не помнит. Не нужно лгать. Кто рассказал вам про Алексея? Абасов? Этот ревнивый тип, который превратил мою жизнь в один адский кошмар.

Собаки снова подняли головы, глядя на хозяйку, словно ожидая от нее распоряжения разорвать так нервировавшего ее незнакомца.

– Значит, вы были знакомы с Паушкиным?

– Мы вместе учились в школе. Возможно, даже встречались. Такие детские невинные шалости.

Но потом я уехала и совсем про него забыла. Это был не мой уровень. Сын нашего начальника жэка. Если вы не знаете, то могу вам сообщить, что я была вице-мисс Литвы и мне предлагали очень хорошие контракты в Германии. Но я как дура решила снова сюда вернуться.

Собаки опустили морды.

– Вам нужно было рассказать обо всем следователю, – мягко заметил Дронго, – возможно, тогда он переквалифицировал бы статью совсем в другую. Одно дело умышленное убийство своего сотрудника, а совсем другое – убийство из ревности. Ведь вы встречались с Алексеем до того, как уехали в Литву?

– Возможно, встречалась, – высоким фальцетом произнесла она, – мне было уже шестнадцать. Вполне возможно. Какое это имеет отношение к банку?

– И в тот вечер вы тоже с ним встречались, – сказал Дронго.

– Что вы себе позволяете? – крикнула она, запахивая свое платье, – кто вы такой, чтобы меня обвинять?

Бульдоги одновременно зарычали.

– Спокойно, – крикнула она обоим собакам, – сидеть на месте.

– Спасибо, – кивнул Дронго, – я только обязан сообщить вам то, о чем вы не знаете. Дело в том, что начиная с двенадцатого числа за вами следили. За вами и господином Паушкиным. И случайно установили, что вы встретились в отеле «Аврора Марриот» примерно в половине седьмого вечера.

– Кто это следил? Мой ревнивый муж? Он превратил мою жизнь в настоящий кошмар. Все эти недомолвки, подозрения, вечные ссоры. Я долго не могла так продержаться. Даже не представляю, как мы дальше будем с ним жить. Я думаю, что мне нужно подавать на развод. И это не потому, что он совершил такой дикий поступок. А в силу нашего полного несовпадения взглядов.

«Несовпадение взглядов» не мешало ей жить в его квартире, пользоваться его деньгами и его автомобилями. Очевидно, она твердо решила развестись со своим супругом, чтобы иметь возможность урвать большую часть его состояния.

– Я понимаю, как это будет выглядеть, – торопливо добавила Алдона, – но я развожусь с ним не потому, что ему грозит пожизненное заключение, а в силу глубоко личных причин. Любая супруга, узнав о том, что муж организовал за ней наблюдение, немедленно подала бы на развод. Это так унизительно и неприятно.

– Он может еще не получить пожизненного.

– Значит, получит пятнадцать или двадцать лет. Через двадцать лет я буду никому не нужной старухой. А у меня еще нет даже детей. Ему гораздо легче. В конце концов я обязана думать о своей будущей личной жизни. Какой теперь из него отец? Вы, наверно, думаете, что я пришла к решению о разводе только сейчас. Но я уже давно говорила об этом своей подруге.

Она выпила свой кампари и громко крикнула:

– Долорес, принесите еще один бокал.

– Значит, вы встречались в отеле с Паушкиным? – уточнил Дронго.

– Это была абсолютно случайная встреча, – кивнула Алдона, – я приехала туда по делам, а он случайно вошел

в отель, когда я была в кафе. Мы поговорили несколько минут, и он куда-то пошел. А я уехала домой. Вот, собственно и все.

– Этого было достаточно. Оба наблюдателя перезвонили вашему супругу. И покинули отель. Ваш муж приехал туда примерно через час уже в таком взвинченном состоянии, что готов был ломать и крушить все в этом отеле. Ему сообщили номер, который был снят на имя Алексея Паушкина. И он поднялся туда, убежденный, что найдет именно вас. И там совершилось убийство.

– Тогда выходит, что во всем виновата именно я, – цинично спросила Алдона, – вам не кажется, что это просто непорядочно сваливать все с больной головы на здоровую. Или вы хотите, чтобы я заняла его место? Может, это я убила Алексея?

– Нет. Никто не обвиняет вас в этом убийстве. Я только хочу объяснить вам, как это могло произойти.

– Достаточно, – сказала Алдона, – у меня нет желания выслушивать эти бредни. Я действительно была знакома с Алексеем Паушкиным и училась с ним в одной школе. Потом мы уехали в Литву и случайно встретились в нашем банке через много лет. Я действительно случайно оказалась в отеле, когда туда приехал Леша. Вот и все совпадения. Ничего больше не было и не могло быть. Даже смешно подумать, что я могла изменять своему мужу с этим ничтожеством. Вы слишком низко меня цените.

– Я не хотел вас оскорбить. Но это не единичные случаи, о которых вы вспоминаете. Были и другие. Когда вы полетели в Санкт-Петербург со своей подругой Нелли Бродниковой.

– Это вы тоже выяснили. Так, так, я вас слушаю. Неужели я не могла ездить даже со своей подругой?

– Могли. Конечно, могли. Но в этот момент кто-то в банке расчетливо оформляет двухдневный отпуск Алексею Паушкину, который не появляется на работе как раз в эти два дня.

– Мы были там с подругой. И ко мне прилетал Ахмед. Он сам убедился, что мы гуляем вместе с Нелей. Долорес, где мой кампари?

Вошедшая домработница протянула ей бокал и забрала пустой. Дронго подумал, что Абасову давно следовало самому развестись с этой дамочкой.

– Знаете, почему он прилетел? – спросил он. – Ему сообщили, что вы встречаетесь в Санкт-Петербурге с Паушкиным. И так как Алексея не было на работе, ваш муж поверил в эту грязную клевету и полетел все лично проверить.

– Какая гадость, – поморщилась Алдона, – а я думала, что он меня любит. Значит, он все время нас проверял, даже нанял сыщиков, чтобы за нами следить. Вы сами говорите, что это «грязная клевета». Любой непредвзятый человек поймет, как трудно мне было уживаться с этим типом. У него остались какие-то средневековые взгляды на семейную жизнь.

– Он вас любил, – возразил Дронго, – у мужчин любовь иногда принимает вот такие гипертрофированные формы выражения чувств.

– Если любит, значит, доверяет, – возразила она.

– И вы не давали ему повода для ревности? – спросил Дронго.

Она хотела что-то сказать, возможно, возразить или ответить, но замерла, не решаясь возражать. Этот человек, пришедший к ней в гости, знал слишком многое. И она не хотела услышать от него опровержение собственных слов.

– Я полагала, что это наши семейные дела, в которые мы не обязаны посвящать наших адвокатов, – отчеканила Алдона.