Мечта дилетантов
Шрифт:
– Нет. У них произошла ссора с одним сотрудником.
– Но мне передали, что там уже двое убитых. Впрочем, люди всегда склонны преувеличивать. Я понимаю, как тебе тяжело.
– Очень, – она отвернулась.
– Мы все будем на твоей стороне, – не унималась Эльза Михайловна, – и дело твоего дяди не имеет никакого отношения к тебе. Ты знаешь, как мы все тебя любим. Ты уже развелась со своим мужем официально или все еще остаешься Сабиной Корренс?
Она не успела ответить. Подошла их очередь пожимать руки послу и его супруге. Сабина добавила по-немецки несколько слов. Дронго произнес слова приветствия на английском. Когда они отошли в сторону, Сабина покачала головой:
– Старая
– Она заметила, что я солидный мужчина, – улыбнулся Дронго.
– Это я заметила и без нее, – рассмеялась Сабина, – а вы хорошо говорите по-английски.
– Зато я не знаю немецкого.
Они заметили стоявшую в очереди к послу Алдону. Она была в зеленом платье. Рядом стояла молодая женщина примерно такого же роста, как Алдона. Но у нее были темные волосы и менее породистое лицо. Впечатление портил тяжелый подбородок. Подруги о чем-то тихо переговаривались.
– Это Нелли Бродникова, – сообщила Сабина.
– Я так и подумал, – кивнул Дронго.
– Вы сегодня встречались с Алдоной? – уточнила она.
– Да.
– И каково ваше мнение?
– Боюсь, что вашему дяде не повезло со второй супругой. Не знаю, насколько она была ему верна, но теперь явно настроена на разрыв. И хочет потребовать развода.
– Какая дрянь, – не выдержав, гневно произнесла Сабина, – я всегда подозревала, что она его в трудный момент бросит. Ей нужны были только его положение и его деньги.
– Во всяком случае она не сделает ничего, чтобы помочь вытащить его из этой ситуации, – пробормотал Дронго, – я пытался ее уговорить, но все было бесполезно.
Сабина мрачно посмотрела в сторону обеих молодых женщин. Очевидно, почувствовав на себе ее взгляд, они одновременно повернулись в их сторону. Увидев Дронго рядом с Сабиной, Алдона нахмурилась, затем наклонилась к своей подруге и что-то ей сказала. Подруга согласно кивнула. Она с явным интересом смотрела на Дронго.
– Давайте отойдем, – предложила Сабина, – я не могу даже смотреть в сторону этой стервы. Бросить мужа в такой трудный момент.
Они отошли в сторону. Какая-то молодая женщина радостно поцеловалась с Сабиной. Несколько мужчин с ней поздоровались.
– Вы здесь довольно популярны, – заметил Дронго.
– У меня немецкое гражданство, – напомнила Сабина, – и я часто бывают на приемах в немецком посольстве. Кроме того, я работаю в немецкой фирме. Отсюда и мои знакомства.
– Значит, вы у нас почти немка.
– Это гораздо труднее, чем вы думаете, – усмехнулась она, – даже не представляете, как было сложно в Германии.
– Представляю. Разница в менталитетах и в образе жизни достаточно ощутимая. Я много раз бывал в Германии.
– Это другое, – возразила она, – совсем другое. У нас дом был под Мюнхеном. Двадцать минут езды. И представьте себе, что по субботам несколько соседей собираются в сауну небольшого отеля, который находился рядом с нами. А я только переехала в Германию и даже не представляю себе, что такое их сауны. Представьте себе мое смущение, когда я вошла туда и обнаружила всех голыми. Всех. Четверо мужчин, включая моего мужа, и трое молодых женщин, наших соседок. А я в закрытом купальнике. Они долго надо мной смеялись. Я выскочила оттуда как ошпаренная. И в тот вечер так и не смогла себя пересилить, чтобы раздеться. Откуда мне было знать, что в Германии просто такая традиция. В сауну все ходят раздетыми. И соседи, и родственники, и друзья. Можете себе представить. Я девочка, выросшая в достаточно строгой семье, где нельзя было появиться небрежно одетой даже перед близкими
– Так и не смогли привыкнуть? – понимающе улыбнулся Дронго.
– Конечно, привыкла. С третьего раза. Разделась и пошла. Все оказалось проще, чем я думала. И на меня никто особо и не смотрел. Потом я поняла, что мы неправильно подходим к этому вопросу. Нам кажется, что обнажаясь, мы открываемся. Нас не воспитывали на полотнах западноевропейских мастеров, где сплошь обнаженная натура. Нас не учили внутренней свободе. На самом деле это просто состояние внутренней свободы, способность вот так раздеться и нормально общаться с другими людьми. Постепенно ты это понимаешь и уже не стесняешься своего обнаженного тела. И не стесняешь других.
– У меня была похожая история, – усмехнулся Дронго, – когда однажды я оказался в немецкой сауне, куда вошли несколько молодых девушек. Они разделись и легли на полки рядом со мной, а я от стыда чувствовал себя очень неловко. Они видели мое состояние и откровенно смеялись. Кончилось тем, что я просто сбежал из этой сауны.
Они улыбнулись друг другу.
– Вы до сих пор такой стеснительный? – спросила Сабина.
– Теперь уже нет. Теперь я наглый и невоспитанный. С чувством внутренней свободы. А если серьезно, то понятно, что подобные нравы вызывают резкое неприятие у людей иной культуры. В Германии живет от трех до пяти миллионов турков. Есть очень небольшая часть, которые пытаются следовать немецким традициям и правилам. Но большинство живет по своим законам и не принимает моральные нормы своих немецких соседей. На этой почве и рождаются конфликты.
– Я знаю, – кивнула она, – но тогда не нужно ездить в Германию. Нельзя ходить в чужой монастырь со своим уставом.
– Можно уважать нравы своих соседей, – возразил Дронго, – несколько лет назад сын канцлера Гельмута Коля собирался жениться на турчанке. Он пришел к отцу и заявил об этом. Но по турецким традициям его родители обязаны получить согласие родителей невесты. И вы знаете, что сделал Коль? Один из самых могущественных людей всего мира, канцлер, объединивший Германию? Он сел в самолет и полетел в Стамбул как обычный пассажир. Там он нашел семью девушки и вместе с премьер-министром Турции пришел ее сватать. Разумеется, родители были довольны и дали согласие на брак. Вот так. Канцлер оказался умнее, чем многие из наших политиков. Можно жить в мире и согласии, уважая традиции друг друга. Это как раз случай и вашего дяди. Они были слишком разными. По воспитанию, по характерам, по своему менталитету. Ваш дядя долго жил в Москве и считал, что сможет привыкнуть к образу жизни Алдоны. А она приехала из Литвы, где с девяносто первого совсем иные нравы и моральные нормы, отвергавшие прежние обычаи.
На этой почве у них и происходили ссоры. Он считал, что семья нечто святое и патриархальное, ведь он привык к подобной жизни со своей первой супругой. А она считала, что ее свобода превыше всего. Она могла позволить себе даже увлечься другим мужчиной или поехать с подругой на отдых. Для нее это было в порядке вещей. Для него это было трудное расставание с прежними иллюзиями. Все закончилось очень плохо.
– Вы считаете, что она виновата в том, что произошло? – спросила Сабина.
– Я не хотел бы пока обсуждать эту тему с вами, – честно ответил Дронго. – У меня нет пока убедительных доказательств моей версии. Но эти семейные ссоры, конечно, нервировали вашего дядю и в конце концов привели его к срыву.