Мечта
Шрифт:
Деда Витя, как я его называла, полюбил меня, и я его тоже. Мы много разговаривали, я читала ему книжки, он слушал, потом мы разговаривали, и герои становились живыми. Мы могли рассуждать, что бы они сделали в других обстоятельствах, в другое время. Мы жили их жизнями и вершили их судьбы. Это было гораздо интересней игры в куклы, а потом — с куклами я играла одна, а в героев книг с дедушкой.
Папа тоже с ним подружился. И дед никак не мог понять, почему у моих родителей так и не сложилось. А еще он удивлялся, что я решила остаться с бабушкой. Он считал это подвигом, а я просто, что так правильно. Он часто говорил, что я ему очень напоминаю его жену — Машу, в честь которой я и была Машей. Но не внешне. Он говорил, что я гораздо красивее ее, а вот характер, рассудительность, ужимки, мимика и даже душа — ее. Рассказывал,
«Если бы я знал, что потеряю их обоих, и сына, и жену, то смирился бы с его любимой историей. Но у меня был бы сын, а у тебя дедушка, понимаешь, внучка. Но мы часто понимаем, как оно правильно, когда уже ничего не вернуть и прощения просить уже не у кого. А так хочется, чтобы простили, чтобы совесть очистилась, и любовь чтобы была… »
«Если бы я знал! Если бы хоть тень сомнения посетила мою душу, я, может, поступил бы по-другому! Но, увы, я был уверен в своей правоте и в своих идеалах! Вот так и загубил Сережу. Маша ведь права была, когда кричала, что я его убил. Сам… своими руками! Самое же тяжелое, что их уж нет давно, а я живу и вину свою несу по жизни!»
Я пыталась убедить деда, что они его простили, и придумала самый веский аргумент. Я люблю его, а я — продолжение их. И если я люблю, то они точно простили, потому что свели нас, дав ему прощение.
Потом он заболел, сначала просто простудой, потом простуда перешла в пневмонию, а потом он умер, так и не вставая с постели. Это была самая большая моя утрата из всех, произошедших за этот год. Ведь встретиться с моим прадедушкой будет тяжелее всего, надо будет прожить всю мою жизнь, чтобы встретиться с ним после смерти. А я хотела жить долго, очень долго и счастливо…
====== В ожидании чуда ======
Я сегодня с утра снова поссорилась с бабушкой. Как мне все надоело. То не делай, туда не ходи, с мальчиками осторожно. Достала! Нужны мне эти мальчики! Что они собой представляют?! Ничего, им лишь бы пощупать да в раздевалку заглянуть. Глупости!!! Вот Глупости и все! Это Настя с подружками тащатся от такого «внимания», а мне пофиг. И Настя пофиг! Живу и живу, хочу чего-то, а вот чего — сама не пойму. Вот чего не хочу, точно знаю. Сегодня не хочу в школу и не пойду! Только дура классная опять бабушке позвонит, а потом — скандал. Достали! Все достали! А бабушка больше всего. Чего только стоят ее принюхивания ко мне, как только я домой возвращаюсь. И сколько я ей говорю, что я не курю, нет, не верит. Учусь я хорошо, а что прогуливаю иногда, так что теперь… мне отдых нужен, от этих морд однообразных, от звонков и перемен, и тех глупостей, которые периодически на уроках слышу. И даже не периодически. Они бы хоть читали что-нибудь на досуге. Учителя тоже мне. Я порой больше их знаю. А день сегодня какой! Солнце, ручейки от подтаявшего снега и пахнет как! Боже, как я люблю запах весны! Вот погуляю по улицам, посижу в сквере и — такой кайф! Вот просто невообразимый…
И я пошла, даже рюкзак свой школьный не взяла. Зачем? Расчесала волосы, посмотрелась в зеркало. Увы, от очаровательной девочки ничего не осталось, некрасивая я стала и все. И никакая косметика не помогает. А еще толстая. Почти пятьдесят килограмм, а выросла метр семьдесят — дылда получилась, но
Ладно, общий портрет вы представили. Мне пятнадцать, а жить уже порядком надоело. Действительность угнетает… и бабуля ворчит.
Выйдя на улицу, я забыла про все на свете. Какой день, ну просто потрясающий день. Я останавливалась у витрин, глазела просто так, заглядывала в окна кафешек, там уютно за столиками сидели взрослые солидные люди, завтракали, беседовали. Вот бы подслушать! Пронеслось в голове, а мечты унесли меня в Париж. Да, в Париж, где я никогда не была, да, наверное, и не буду, но мечтать-то можно. Я представила, что там, за столиком, сижу я и… да, с ним, с Володечкой. Я в голубом легком платье, ветер играет в моих светлых волосах, касается нежной кожи лица, я откидываю назад попавшую на лицо прядь, а он берет меня за руки, что-то нежно говорит, признаваясь в любви. Я не слышала слов в своих грезах, но какая разница, что он говорил, главное, что слова были адресованы мне и говорил он о любви. Я остановилась и стояла как завороженная. Ведь все, о чем думала, как бы видела через стекло, и я улыбалась…
Я вернулась в реальность от того, что почувствовала на себе взгляд. Пристальный такой взгляд. Возвращаться из грез не хотелось, но чувство, что меня рассматривают, как под лупой, никуда не исчезало.
ОН стоял от меня метрах в двух. Красивый! Вот прямо первая мысль при виде его. Очень красивый!
— Какое кино смотришь, красавица? Давай знакомиться, Павел.
Он протянул мне руку, а я как завороженная протянула свою.
— Маша.
— Кофе?
Я лишь пожала плечами.
— Пойдем, а то я еще не пил с утра, а теперь не жалею: такая приятная компания образовалась.
Я пошла. Мы сидели за столиком и пили потрясающий макиато с фисташковым сиропом из таких специальных стеклянных кружек на ножке. Это было потрясающе, я съела шоколадный маффин с мороженым внутри и просто таяла от этого сладкого, немного приторного завтрака, с таким милым, ниоткуда взявшимся кавалером.
Он оказался студентом. Учился на втором курсе университета. А я просто школьница, просто акселератка, просто выгляжу старше своих пятнадцати. Но с ним уж больно уютно, тепло как-то. И говорит он вроде обыденные вещи, но так увлекательно и интересно его слушать…
— Мария, так где ты учишься? — второй раз повторил он свой вопрос.
— В школе, — совсем смущаясь отвечала я.
— А лет сколько?
Вот тут я поняла, что сказав правду, мгновенно потеряю его. А его появление и все сопутствующие обстоятельства походили на начало новой сказки, которую я опять начала себе придумывать. Так могу я какое-то время побыть принцессой рядом с прекрасным принцем?.. И я, не задумываясь над последствиями, решила, что могу.
— Семнадцать, — ответила я.
Ну не грех, ради такого парня накинуть себе пару лет. В конце концов я не глупа, так что, может, и прокатит.
Видимо, он поверил, потому что для красного словца, сказав с видом старшего, что школу прогуливать нехорошо, назначил мне встречу в субботу. Я обещала быть, и мы расстались, на целых два дня.
Домой я летела как на крыльях. Все было ново. Нет со мной так еще никто не разговаривал и никто не был так потрясающе красив. Вот никто, совсем-совсем никто. Я думаю, что и Настю с периодически возникающими засосами на шее никто никогда не приглашал в кафе и никто из ее знакомых мальчишек не был таким. Ну таким… вы понимаете? А он был — Павел! Звучит!
И меня опять понесло в новую сказку и новые мечты, и героем в ней уже был Павел. Правда, до подвенечного платья в своих мечтах я с ним не доходила. Подвенечное платье и я в фате так и принадлежали Володечке. Но сказка с Павлом тоже была очень даже романтичной.
Дома все было как обычно, уроки я делать не стала, залегла в кровать с книжкой и наушниками. Математику спишу, а устные успею на переменах. Главное, что сочинение писать только к понедельнику. Училка по лит-ре у нас старая крыса. Все ей не так и, как бы мне ни казалось, что я круто пишу, ей все равно плохо. То образы недостаточно яркие, то описаний мало, а я не пойму, что она хочет? Воду? Так водой сыт не будешь, а так в остальном по-моему нормально и интересно. Но у Насти четыре, а мне больше тройки — фиг. Видите ли, у меня способности и я могу лучше, а Настя нет. То что пишет — ее предел. Вот дура старая, чтоб ей пусто было!