Мечта
Шрифт:
— Володь, далеко еще?
— Да, родная. Село Семибратово. Там районная больница.
— Хорошо. Был бы он.
— Видно будет. Скоро доберемся.
Скоро не получилось. Прокололи колесо. Остановились у обочины чтобы поменять. Я пошла вдоль дороги к магазинчику, купить минералки. Там стояла бабушка и просила милостыню. Я открыла кошелек и отдала ей все что там было. Все наличные.
— Ты же хотела что-то купить, дочка.
— Да ладно…
— Что на сердце у тебя, девочка? Тебе же еще только влюбляться и радоваться жизни
Она пыталась заглянуть мне в душу, а я готова была рассказать ей всю мою жизнь… Я не могла объяснить такую тягу открыться чужому человеку, но мне очень хотелось высказаться, и больше не держать все в себе. И я была уверена, что она поймет.
А она смотрела на меня с таким сочувствием и казалось все понимала без слов.
Навернулись не прошенные слезы и одна покатилась по моей щеке, а я мы с ней все смотрели друг на друга глаза в глаза.
— Машенька, что ты хотела в магазине? — услышала я голос Володи.
— Минералку, но уже ничего.
— В машине есть, детка. Поехали.
— Береги ее, — произнесла женщина, обращаясь к Володе, а потом добавила то, что заставило мою душу покинуть мое тело. — Вы правильно едете. Вас там ждет, то, что вы ищите… Благослови вас Господь!
До самого Семибратово, мы молчали. Подъехали к стационару по адресу Некрасова дом 27. Нас уже встречал мужчина, лет пятидесяти на вид, в белом халате.
— Добрый день. Добрались? Вот сообщаю, что мы не смогли уговорить эту женщину отойти от ребенка. Она с ним. Она заботится о нем. Любит. У меня сомнения, может быть она действительно его мать. Сложно все, будьте осторожны. Результатов генетической экспертизы еще нет, как только будут, они сразу мне сообщат.
— Как ребенок? — спросила я.
— Состояние средней степени тяжести. Пневмония у него. Но уже лучше. Она сразу обратилась.
Мы с Володей подошли к палате, постучали и вошли в сопровождении врача.
Она сидела около манежа, где спал малыш, гладила его и тихонечко пела колыбельную. А он спал, тихо посапывая, раскинув ручки и ножки. Просто спал.
— Зина, он ел?
— Да, доктор, и температурки нет. — Она схватила врача за руку, и закрыла глаза — Грех на мне, доктор. А мне бы лишь Сереженька был здоров. А я не уберегла, я так старалась, а вот не смогла.
— Расскажите?
— Покаюсь. Мне бы только он… мне с мальчиком все образовалась. Как я испугалась, если бы вы знали, как я испугалась. Мои так не болели никогда, да и болели ли, я не помню. Если бы, что серьезное, то помнила бы. А он… — Она расплакалась.- Он не мой сын, доктор. Его родителей найти надо. Но я с ним, с самого его рождения. Понимаете? Я его, как своего… Посадят меня и поделом. Только мальчика я не увижу больше никогда… Он выздоровеет, доктор?
— Обязательно, Зина. Вот тут господин Субботин с супругой приехали. Так вы им и мне все расскажите. Пока полиция не приехала.
— Так Сереженька его сын? Господина Субботина?
— Не знаю, но может быть.
— Мой брат говорил, что шлюха его мать, по залету его родила, что не хотела его. А я то люблю мальца. Только вот не уберегла…
Я подошла к ней и взяла ее за плечо.
– А как звать, то брата?
– Господи, ты то кто, девочка? И глаза у тебя такие… Это твой мальчик? Костя мой брат.
А я уже не слушала ее стоя на коленях у манежа. Я плакала почти в голос и только шептала
— Спасибо, Господи!
– а потом еще, — Здравствуй, сынок!
Федор находился рядом с плачущей Зиной, которая только причитала, что ее посадят и она больше никогда Сереженьку не увидит, а мне дали сына на руки и он не проснулся, а продолжал спать у меня на руках, и улыбался во сне.
А я была абсолютно счастлива с одной стороны и совершенно растеряна с другой, потому, что даже не представляла как держать его, как ухаживать и, что мне вообще с ним делать. Я понимала, что университет для этого кончать не надо, но надо, чтобы все путем, чтобы рядом были родные руки, а кто ему сейчас роднее я, или Зина? И я решилась, несмотря на свой страх и риск. Я решилась и сказала, то, что почему-то вертелось у меня на языке.
— Зина, Вы поможете, мне с Сереженькой? Он ведь у меня первый, и мама моя далеко, и у нее свои малыши. А я не знаю, как с ним обращаться и не умею… Но я люблю его. Если бы Вы, Зина, знали, как же я его люблю. Сколько всего я пережила за это время, как искала его, как боялась. Я ведь не шлюха, и рожала от любимого человека. А Костя свои деньги получил… Все получил, что хотел. Но разве то по людски, таким путем?!
— Деньги? — Зина возмутилась, — Какие деньги?
— Четыре миллиона евро.- совершенно спокойно озвучил мой Володя.
— Сколько? — Зина была бледна, как мел.- Не может быть!
— Так он, что с Вами не поделился?
— Нет, он дал мне тысячу долларов на ребенка, на одежду, памперсы. А они кончились, я подгузники стирать стала. Печка потухла ночью, он мокрый лежал, а я устала, дрова колола с вечера, вот и проспала, и не заметила. А Сереженька простыл. И на питание у меня уже не было. Я кашу варила жиденькую, манную, он ел, еще как ел. Сахарку на кончике ложечки добавлю, и он сосет, так сладко бутылочку свою. А Косте звоню, телефон выключен. А как температура поднялась, так я с ним прямо сюда, в больницу, так он за день схуднул как, и щечки опали.
Она действительно его любила. В том даже усомниться было нельзя, она любила моего мальчика.
====== Зина ======
— Вы расскажете мне всю правду. Я не моя жена и я не верю в сказки. Вы соучастница преступления. И Вы ответите за то, что совершили.
— Она ребенок по сравнению с Вами. Вы совратили девочку и обвиняете меня?
— А, Вы украв чужого ребенка, будете читать мне мораль?!
— Костя говорил, что Вы подобрали шлюшку на улице у ресторана, и изнасиловали ее. Это правда?