Мечты о женщинах, красивых и так себе
Шрифт:
Он прочитал все вступление Вазари и подивился, зачем он это сделал, так мало оно значило. Беспристрастный крючкотвор. Что имело значение? Он имел значение.
Он как дурак таращил глаза на пронзительную паулло-пост-экспрессионистскую [194] «Тайную вечерю», висевшую перед ним на стене, мертвенно-бледную в беспокойном желтом свете, на тринадцать плоских ужасных яйцеобразных голов, собравшихся вокруг искусителя и его размокшего хлеба, и предателя, и его кошеля. [195] Искуситель и предатель и Jugendbund [196] из одиннадцати. Иоанн Богослов был зеленым яйцом во главе доски. Поистине, какое очаровательное выражение лица, а какая выступающая вперед челюсть! Будто вот — вот съест жабу.
194
Паулло — неологизм Беккета от лат. paullo — немного, чуть-чуть.
195
Здесь и далее подразумевается «постэкспрессионистская» (как, в некотором роде, и сам роман Беккета) картина немецкого художника и театрального дизайнера Эвальда Дюльберга (1888–1933) «Тайная вечеря». Отсюда — обилие библейских аллюзий в сосредоточенном на этом полотне внутреннем монологе Белаквы. Картина, погибшая в годы Второй мировой войны, находилась в собственности Уильяма «Босса» Синклера, дядюшки Беккета и отца Пегги Синклер, послужившей прообразом Смеральдины-Римы. Беккет, восхищавшийся творчеством Дюльберга, неоднократно видел картину в доме Синклеров в Касселе. Очевидно, что все упоминания о цветовой гамме «Тайной вечери» теперь лишены для нас смысла, так как о картине Дюльберга мы можем судить только по чудом сохранившейся черно-белой фотографии.
196
Союз молодежи (нем.).
Заказывай (просим прощения, но, похоже, он вновь за порогом физиологического ощущения, нашей вины в этом нет) свою жабу, Иоанн, проглоти гадюку, или скорпиона, или мандавошку, [197] и дозвольте рассказать вам, ребята, что это значит — быть в лохани Старого Ника. [198]
197
Ср.: От Луки, 11:11–12.
198
Одно из средневековых прозвищ дьявола и, соответственно, названий ада — «лохань Старого Ника».
199
Ср.: Притчи, 23–27.
Огонь и камень и мука насаживания на вертел. Четыре вертела и добрый укол клинком, и вот вам Кафедральный собор. А также все за и против.
Ох, ну и отлично, в таком случае, если вы настаиваете, мои огненные василиски, в первую очередь алгебраически, отведите праотца в святилище слоновой кости. Нет аппетита для пасхи, что ж, ребята, будь по-вашему. Греза из линий окутала прах земной, начальные пылинки Вселенной. [200] Да! Время мое близко. [201] Вернемся в песочницу. Сложное искусство перспективы, ребята, темпера и масло, фрески и миниатюры на дереве, и камне, и холсте, интарсия и крашеное дерево, все для сказочек, гравирование железом и чеканка на меди, следуйте за человеком с кувшином, [202] чернь на серебре, эмаль золотых дел мастера и золото, и дамаск, им так хорошо вместе, ступай наверх за хозяином дома, [203] фигуры на стекле, и цветы, и еще фигурки на золотой парче, и сказки и акварельные страсти на глиняных сосудах, я ли это, прекраснейшее из вытканных на гобелене созданий, свистопляска металлов и самоцветов, я ли это. Да! Так, было бы недурственно узнать, какое отношение эта лапидарная бурда, повествующая о тяжеловесном большинстве, толкающем ядро во славу нрзб.,имеет к одному-единственному херувимчику, ах драгоценному херувимчику, к краскам и акварельным кистям и смиреннейшей алтарной ступеньке. Я иду, как писано обо мне. [204] Кукиш с маслом, вот что такое твои янтарные олени, и бронзовые сосны, и мраморные фонтаны с любовным зельем, и заиндевевшие фуги, как писано обо мне, так что помоги мне, но горе тому человеку, [205] и твое скульптурное дерьмо с золочением, и расписные серебряные пластины, и крутящееся вертящееся хныкающее чудо твоих совокупностей и ипостасей, и не было со мной косматой руки. [206] Кто твои покровители? Греки? Цари? Влюбленные? К счастью для Апеллеса, похоть воина, восхитительная Кампаспа. [207] Да! Со мной на столе. Джорджа Бернарда Пигмалиона можешь оставить себе. Я свои слоновьи яички. Человек мирный со мною. [208] Неужто не слыхали, как Большой Джордж слепил обнаженную в латах? Поднял на меня пяту. [209] Страшный суд влажной извести. Что делаешь, делай скорее. [210] Руно может стать золотым. А была ночь. [211] Как ярко светит луна над Акелдамой, его ботинки трещат из-за нехватки… [212]
200
Ср.: Бытие, 2:7; Притчи, 8:26.
201
От Матфея, 26:18.
202
Ср.: От Луки, 22:10.
203
Ср.: От Луки, 22:11.
204
Ср.: От Матфея, 26:24.
205
Ср.: От Матфея, 26:26.
206
Ср.: От Луки, 1:66; Бытие, 27:23.
207
Апеллес, придворный художник Александра Македонского, влюбился в наложницу Александра — прекрасную Кампаспу, с которой писал Афродиту Анадиомену. Царь великодушно подарил Кампаспу Апеллесу.
208
Псалтирь, 40:10.
209
Там же.
210
От Иоанна, 13:27.
211
От Иоанна, 13:30.
212
Согласно Деяниям Апостолов, 1:19, Акелдама (букв.: поле крови) — земля, которую Иуда купил за тридцать сребреников. У Беккета Акелдама синонимична также полям Первой мировой войны, отсюда контаминация евангельского сюжета и шутливой песенки времен войны: «Ах, как горит луна над Чарли Чаплином / Его ботинки трещат / Из-за нехватки ваксы / И старое пальто взывает о починке / Пока не послали его в Дарданеллы».
Простите за задержку, но только подумайте, как буйная кровь сворачивается в комки и как расседается чрево казначея. [213] В вопросах экскрементов всегда доверяйте медицинскому дьякону.
Теперь еще быстрее, с восьмицилиндровым аччелерандо, вот я и здесь, сумеречный мумиплод, с водою снеговою вместо крови, [214] застывший перед синюшным призраком диадемотонического цезариста, распоротый от Дана до Вирсавии, молчаливый, заключенный в верхнюю пыточную камеру. Равви, лимонно-желтое яйцо, неиграющий капитан в блейзере, зашитом, можете в такое поверить, спереди, там, где он должен был бы застегиваться, измеряющий невидящим взглядом поверхность операционного стола, по правую руку — его лизоблюд, разумеется, зеленый. Между этой головой и этой грудью — какая скорбь Херскритских сомнений, какой игрек перекрестков. Драгоценный мой, избавь от псов одинокую мою, [215] чей драгоценный, все ты прекрасно знаешь, от чего он там отказался, от вина со смирной на последний завтрак или от белого платка музыкального мертвенно-бледного грабителя-полиглота? На вероломного председателя, конечно, пойдет розовая краска, да, на нашего председателя, переплюнувшего в коварстве даже папский ключ, с фаллическим мешочком, зажатым в пухлых розовых пальцах, его губы разомкнуты в преддверии сада, или, быть может, то был уксус с желчью, невидимый мне нарыв на шее, глазницы как у Жиля де Ре, слишком Рио-Санто, [216] он чересчур сосредоточен на висельнической меланхолии лимона всех лимонов, так был ли то уксус, или иссоп, или губка, напоенная уксусом на трости, [217] и, разумеется, прежде чем перейти к более приятным темам, следует упомянуть багроволицего Фому с его усами бабочкой, не верующего в шерри-коблер, [218] что есть мой. Мастерское исследование, ребята, от этого не уйдешь, крупнейшей мясорубки в истории бойскаутов, одиннадцатое одиннадцатого через одиннадцать лет [219] и ни капельки Sehnsucht [220] между картонными крышками этой книги. Вспороли они тебе нёбо, Тереза Философ? Только малые губы? Что ж, рад слышать.
213
Ср.: Деяния, 1:18.
214
Строка из пьесы Шекспира «Мера за меру», акт I, сцена 4. Перевод О. Сороки.
215
Ср.: Псалтирь, 21:21.
216
Рио-Санто — байронический персонаж книги французского романиста Поля Феваля (1817–1887) "Лондонские тайны" (1844).
217
Ср.: От Иоанна, 19:29; От Марка, 15:36; От Матфея, 27:48.
218
Шерри-коблер — херес с сахаром, лимоном и льдом. Сложная метафора. В главе 17-й романа Ч. Диккенса "Мартин Чезлвит" Марк Тэмпли рекомендует Мартину послать за шерри-коблером, "если вы когда-нибудь устанете до смерти". Отсюда — несколько странное сближение напитка и личности Спасителя.
219
Вероятно, автор (или Белаква) пишет (или воображает) эти строки 11 ноября 1929 г., т. е. ровно через одиннадцать лет после подписания перемирия, положившего конец Первой мировой войне.
220
Страстного желания, тоски (нем.).
— Скажу как хам: из всех сучек, — сказал он, — которые schweigen niemals im Wald [221] или когда-либо развязывали перед лицом моего незнания накрахмаленную девичью ленту и из всех почтеннейше abgeknutscht [222] (вытаскивай, вытаскивай его как пробку из сопатки: abbb-gekkk-kkknnn-nutscht) телок, которые когда-либо тратили свои тугозадые штанишки на мою бескровную беспечность, ты — чемпионка, ты — испанская королева, и плевать я хотел на кокосовые орехи, я никогда не любил кокосовых орехов. [223]
221
Никогда
222
Облапленных (нем., груб.).
223
Возможно речь идёт о первом фильме братьев Маркс "Кокосовые орехи" (1929).
Ах Флоренс, Флоренс, что касается отрубевидного шелушения моей папулезной пустулезной оспы, сообщи об этом медику. Обсыпь меня, Флоренс, фиалковой или крахмальной пудрой. Оботри меня винным или коньячным спиртом. Гляди, как лакмус удручен моим недержанием. Положи меня на надувной матрац. Приподними меня чуть-чуть. Приспусти подстилку. Приподними фиксирующую повязку. Видишь, я дышать не могу от рвоты. На языке — гадость, кишки сведены судорогой. Я раздражителен в обращении. Я терпеть не могу, когда меня тревожат. Я не переношу свет. Кто-то заметил, что руками я хватаю простыни. Это конец. Дыхание останавливается на полчаса. Volens nolens я спускаю все под себя. Мое лицо не просто бледно, оно стало мглистым. Я обильно потею. Я постепенно угасаю. Я умираю в конвульсиях. Оберни меня, ох, оберни меня в паклю или корпию. Дважды перевяжи пуповину. Помести меня во фланелевый чехол, делай это бережно. Лучшая в мире бутылочка — с каучуковой соской. В полтора года, не раньше, начинай кормить меня мясным пюре и легким пудингом. У меня сап в третьем или четвертом поколении, очень утомительно, а ягодицы болят в отсутствие изумрудного стула. Дай мне кумыса и манны и поставь обильную клизму из Revalenta arabica. [224] Оберни меня в стерильную простынку. У Мамы, увы, пигментация маммы, clavus hystericus, [225] фантомная опухоль, ложная боль, два чана молозива, бели и белый болевой флебит. Она домашняя прислуга с бледным лицом. Осторожно узнай о ее лохиях. Кельнской водой воздай фараонову ласку ее соскам. Оботри вымя глицерином или белладонной. После маленького приятного ужина с сыром, вином и напитками покрепче меня обнаружили храпящим в сидячей позе, руки обнимают колени, [226] голова увеличена, живот раздулся, мой симпатичный родничок широко раскрыт. Остается только одно: сделай мне горячий компресс из терпентина. Кровать трясется, и я синею. Я пытаюсь выпить кипятка из носика чайника. Убери подставку для инструментов, флеботомы, ножи, лезвия, кюветы, стерилизационные коробки, подкладные судна, катетеры, зонды, проволочные петли, щупы, ранорасширители, помпы, бистури, уголь, зажим Аллингама, не забудь о зажиме Аллингама, [227] и шприц Хиггинсона. [228] Спеленай меня, ох спеленай меня суровым полотном. Телефонируй хирургу Бетти, Болсбридж, два с хвостиком. [229] Гляди, пот у меня желтый, гляди, как он пачкает пеленки. Гной доброкачественный — желтый, сладковатый и тусклый. Губкой быстро сотри с меня ночной чахоточный пот. Стерилизуй акупунктурные иглы для родимых пятен, у меня их пять. Вытри его мягкой тряпочкой, положи в стакан, предложи ему немного молока, посоли его чуть-чуть, и он извергнется, прополоскай его немного, и он снова это сделает. Нанеси немного пироксилинового коллодия из «Британской фармакопеи». Смажь меня костяным маслом. Сильно сожми мои ступни, все-таки не слишком сильно, поверти пальцы ног во всех направлениях, разотри малые мышцы, разотри большие мышцы, сожми мои ноги, по отдельности, сильно проведи рукой вверх, помассируй мышцы оченьсильно, массируй, постукивая, поколачивая и поглаживая, пощипли весь живот, сожми живот обеими руками, сильно вдави брюхо аж в толстую кишку, будь тверда во всем, пощипли мне спину, несколько раз промчись рукой вниз — фьюить — вдоль расщелины позвоночника, прокатись по ягодицам, покрой синяками сгибающие мышцы, отдубась разгибающие мышцы, заверни меня в шерстяное одеяло и оставь лежать. Помазание оспенным язвам, и — угадай, в какой руке спрятано! — покрытый горгонзольным лаком я испускаю дух. Вперед, на седьмое небо.
224
Букв.: арабское восстанавливающее (лат.). Некогда популярное лекарство, считавшееся слабительным, — смесь чечевицы с ячменной мукой, сахаром и солью.
225
Гвоздь истерический (лат.). Наблюдаемое при истерии чувство сильной боли, распространяющейся в одном направлении.
226
Таким, вероятно, Беккет воображает Белакву из песни IV «Чистилища».
227
Уильям Аллингам (1829–1908) — британский хирург, специализировавшийся на болезнях прямой кишки.
228
Вагинальная или ректальная клизма.
229
Роберт Бетти (1828–1895) — американский хирург, печально знаменитый методом «естественной овариотомии», согласно которому у здоровых с точки зрения гинекологии женщин удалялись яичники для снятия симптомов истерии или неврастении. Последний, впрочем, никогда не жил в Болсбридже — богатом, традиционно протестантском пригороде Дублина.
Кроткая, ее прелестное белое лицо смотрит в сторону, грудь и живот выдаются вперед, — она сносила его насмешки с какой-то противовоздушной бдительностью, и от этого, пока он, стискивая мочевой пузырь под щегольским плащом, тащился по Тюильри к остановке А1 бис, ныне — АА, [230] его подвижные губы кривились в усмешке. Водители трамваев хихикали, глядя, как я с трудом переставляю ноги в надежде, что Венеция разрешит мою жизнь. Mes pieds. Mes larges pieds. Aux cors sempiternels. [231] Очень изящно. Очень умно и проницательно. Голгофа на демпферах. Кон… стан-ти- но. пель. С.М.Е.Р.А.Л.Ь.Д.И.Н.А.Р.И.М.А. Как долго, о Господи, как долго это тянется. Nicht ktissen bevor der Zug halt.
230
Парижский автобус маршрута А1 (а не А1 бис, как у Беккета) ходил от вокзала Сен-Лазар до площади Италии через сад Тюильри с 1923 по 1931 г., когда маршрут был переименован в АА.
231
Мои ноги. Мои большие ноги. С вечными мозолями (фр.).
— Это скверный диалог, — произнесла она с горечью. — Бог мучил меня всю жизнь, — добавила она с замечательно поясняющим жестом, — нельзя так говорить с Офелией. Почему ты ешь эту Sauladen, [232] пытаясь быть самим собой? Такой малиш, — ухмыльнулась она, — я далжна засмеяца.
Не поворачивая головы, не изменив позы, она резко лягнула его свитком.
Ох а я мечтала что он придет и кончит кончит кончит и назовет меня душкой-пампушкой и уложит в двуспальную кроватку мой мальчишечкааа моя тоненькая гибкострунная имелка из Уиклоу утешь мои дни розы дни красоты дни красноты сними дикий срам с моих срамных губ с моего срамного холмика новейшая из новых владычица она-востей это я прокаженная похотью мне нехорошо ох лучше б мне быть воробушком для моей ряженой птички птичка и ветка или углешахтой с золотыми жилами для моего нечестивого гнилого половника быстро на помело улетучился нашатырь и испарилось вино первоцвета и пилоточка обглодана обглодана не последний день красоты красной поры раскрылась роза и уколола шипом ох я как фрикассе и салмагунди одинешенька одна в кровать она сказала я не потерплю слизи в этом доме и чьей неоперившейся птичкой была я хотела б я узнать от моего веселого вечно пьяного дублинского бродяжки и чьей наемной кобылкой выходящей на старт как венская Taubchen [233] послушай моего совета и навесь замок на свои греческие панталоны пока я жива и живу надеждой и рада поделиться радостью с моей имелкой и врастаю врастаю в землю-мать чья есмь кружка подаяльная и первопричина. [234]
232
Прибл.: собачью бурду (нем.).
233
Голубка (нем.).
234
Этот «свиток» Смеральдины, где содержатся ее вожделенные мысли во время месячных и где слышны отголоски монолога джойсовской Молли Блум, был опубликован Беккетом в апреле 1932 г. в журнале «Нью-Ревю», II, 57 под заголовком «Текст».
«Hure!» [235] — отступая к окну, чтобы встретиться с ней лицом, — «Hure! Hure!» — с внезапной жаждой жизни и страстью Дмитрия Карамазова.
Но он был только Белаквой, а поэтому попытался опереться ягодицами о подоконник, — опустошенный, его сердце тронуто больше, чем если б он услышал звуки трубы, и нужда его пришла как человек вооруженный, [236] «Hure! Hure!» в диапазоне прозаической поэмы, ищущий подставку для жопы. Тогда гордая адская красавица блондинка отступила, или, возможно, нам показалось, что отступила, — с суровым безразличием суккуба, моей усопшей Инфанты, [237] ох, Шопенгауэр переступил через крепенькую греческую рабыню с мальчишеской грудью, или охотницу, или крепенькую танцовщицу — в назначенный вечер, вниз по гальке — через потеющую, алчущую озноба Билитис, спешащую навстречу деянию тьмы на жестких простынях гальки, что терзает наши жаркие шкуры, наши сухие шкуры и ломает кости наших чресел, наших плеч ночь напролет, если она выйдет lil pute, [238] позорящей, расходующей плоть, насильно прижимающей мои лопатки, мои ягодицы к твердым ледяным ягодам галечника, впивающимся в почки, Лесбия, крепенькая, и маленькая, и ох такая ладная, она превратилась da capella [239] в разновидность стелы, можно так сказать, и в картине вновь замаячила Смеральдина-Рима, пропитанная влагой маммозная poppata, [240] чудовищные слюни-всхлипы.
235
Шлюха (нем.).
236
Ср.: Притчи, 24:34.
237
Возможно, аллюзия на сочинение М. Равеля «Павана усопшей инфанте».
238
Pute — шлюха (фр.). Т. е. «выйдет лилишлюшкой».
239
Ср.: лат. a capella — без музыкального сопровождения.
240
Сосущая [грудь] (ит.).
— Как случилось, — посетовал он, — что ты так плохо говоришь на родном языке, пусть даже ты и провела много лет в чужой земле?
Смешно выпятив грудь, она, казалось, зло смотрит на него через плечо. Как большая светло — каштановая сука, сидящая у окна и готовая залаять. Он хотел сказать, ради Бога, давай прекратим разговор, он уже собирался это сказать, как она сама оставила это.
— Egal, — сказала она резко и грубо, — egal.
— Так плохо, — настаивал он, — так плохо.