Мечты сбываются

Машкова Наталья

Короля осуждали за всё. За то, что он носит только чёрное. За то, что им невозможно манипулировать. За то, что приблизил к себе тех, кого не следовало. За те законы, что он принял. Наибольшую злобу до сих пор вызывало введение квот на посещение смотрин, хотя прошло уже больше двух лет с момента принятия закона.

Драконье сообщество клокотало, несмотря на всю его кажущуюся спаянность. Кира поняла, почему Дарос сказал ей, что он первый не заинтересован в том, чтобы о ней узнали. Если бы кто-то из этих высоких лордов получил к себе в руки пару драконьего

короля, её разорвали бы на части. И не только для того, чтобы король умер, а просто из ненависти. Дарос постарался и нажил за недолгое время своего царствования столько врагов, что только диву оставалось даваться: как успел?

Как-как? Тосковал. Улучшал жизнь народов королевства. И нажил "доброжелателей". Кира намётанным взглядом "наёмницы" выделила группы по степени опасности и хорошо запомнила. Пусть Арс и вся Тайная Канцелярия хорошо несут службу и берегут её дракона, пока она сама не окажется рядом!..

Праздничный ужин был не менее скучным, чем сам приём. Звучали бесконечные, заунывные пожелания королю на будущий год. Кира, нагулявшаяся сегодня и хорошенько повеселившаяся, едва не заснула. Пока не прозвучал тот самый вопрос.

Один из старейших драконов высказал то, о чём болтали втайне.

– Его, видно, и выбрали потому, что в силу возраста ему терять нечего. Ещё и потомков, наверное, нет!

Лорд поднялся и заявил, что в будущем году король просто обязан исполнить свой долг и сделать всё, чтобы получить наследника. Перечислил целую кучу каких-то законов и уставился в лицо королю, ожидая ответа. Так и не сел. Это был открытый вызов.

Драконий король смотрел на дедка и на тех, кто всячески выражал свою ему поддержку. Встал, снял камзол, задрал руках рубашки и развеял иллюзию.

Дед потрясённо уставился на брачный браслет. Каркнул:

– Ты женат, мой король?

– Нет. Но свой выбор я сделал.

Глаза едва не выкатились у дедка:

– Почему нет?

Дарос спокойно ответил:

– Она не дала мне согласия.

Драконы ахнули. Такой себе коллективный вздох получился. Смешно было видеть такое, в исполнении мужиков. Смешно... Если бы следом они не заревели бешено. Общий смысл всех криков был один: убить мерзавку, а короля - на смотрины.

Дарос спокойно слушал вопли подданных. Одевался. Когда они стихли, спросил:

– Кто я такой по-вашему, чтобы отказываться от своего слова?

Диллема! Слово короля должно быть нерушимо. Это основа их общества и государства. Драконы растерялись, хоть лицо и держали.

Драконий король почувствовал, что они дрогнули. Спокойно заявил:

– Слово моё крепко. Я буду ждать, если понадобится всю жизнь. Это всё, что вам следует знать.

Уселся и продолжил ужин. Драконы переваривали.

А Кира ехидно подумала:

– Удивительного вам года, крылатые твари! Удивляться почаще да побольнее!

Глава 43.

Вернулись домой через пару дней. Уложила Кира детей своих спать, а сама сидела и ждала, когда они заснут. Натурально сидела и ждала:

сложила руки на коленях и иногда тайком посматривала, спят ли? Луша прикинулась спящей. Горыня понаблюдал за сестрой и постарался скопировать. Он был не мастак и не любитель притворяться. Но тут пришлось.

Мама вела себя странно. Была задумчива на празднике у оборотней. Нет, она и веселилась, и плясалала. Но, стоило оставить её в покое, как она тут же погружалась в состояние сосредоточенной задумчивости. Видели это не только они. Раст поглядывал на Киру вопросительно. Она, будто очнувшись, кивала ему, чтобы тут же уйти в себя. Раст как-то панически оглядывался на супругу, а та успокаивала его: то брала за руку, то в щёку целовала. Была при этом спокойна. Улыбалась.

Значит, ничего страшного. Но наблюдать надо. И дети наблюдали. Кира, увидев, что спят её чада, ушла на улицу. Даже не оделась. Горыня и Луша метнулись к окну... И увидели, как творится настоящее чудо. А ещё поняли, что мама их - великая волшебница, которую любит и слушает их мир.

Кирия словно брала белизну снега, тишину и холод зимней ночи и смешивала их. Ткала. Вплетала туда серебро лунного света и сияние звёзд. Всё это сияние, мерцание, поблёскивание будто само тянулось к её пальцам и оседало потом на полотне, делая его снежно-белым как снег и мерцающим, как таинственный и неверный блеск далёких звёзд.

Ночь словно пела ей. И она двигалась в её ритме. Слушала мир, а он слушал её. Щедро делился своей красотой и силой. И не стал более блеклым, когда отдал ей часть себя.

Когда Кира вошла в дом с отрезом ткани в руках, дети даже не попытались прятаться по постелям. Луша спросила:

– Зачем это?

Кира, всё ещё отстранённая, ответила:

– Платье начну шить брачное. Время пришло.

И тут же на большом их столе взялась кроить удивительную ткань. Горыня хотел было оставить себе обрезки на память. Удивился. Луша покачала головой и строго сказала:

– Нельзя. Нужно вернуть. Нельзя силы природы связывать надолго. Иначе, беда. Платье тоже истает, когда выполнит свою роль. Ведь так, мама?

Кира с любовью глянула на дочку:

– Умница моя! Идите сами. Да можете не одеваться. Не замёрзнете.

Луша кинулась подбирать обрезки. Горыня за ней. Выскочили на улицу и увидели новое чудо: как прямо у них в руках, под лунным светом исчезает ткань. Сама обращается лунным светом...

Вернулись в дом. Кира уже убрала заготовки и, в ответ на взгляды детей, пояснила:

– Завтра продолжу. Устала.- Была, и правда, бледная.

С той самой ночи Кира шила и вышивала каждое свободное мгновение. Луша не выдержала, в итоге, и спросила:

– А почему нельзя, мама, чтобы я помогла тебе? И почему нельзя магией?

Кира ответила:

– Помогать нельзя, это дело только для невесты. А магией, конечно, можно. Но раньше было не принято.

– Почему?

– А потому, что это лишнее время подумать, осмыслить, нужно ли тебе то, к чему ты идёшь. Осознать это.