Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс
Шрифт:
— И что делать?
— Отыскать и уничтожить амулет. Гляди, — в руках князя появилась путанка из кожаных ремешков и алых ниток, — Ежели вот сюда его подвесть, и вот таким узлом завязать, то все горести, что Лихо собирало в свою кубышку, развеяться! А вместе с ним и вся лихая сила.
Я несколько раз завязала-развязала тесемки. Просто на всякий случай, вдруг мне придется возиться с амулетом, пока мужчины сражаются. И вздохнула:
— Не меня бы сюда, а Дашу. Вот та наузы вяжет, всем на зависть.
— Ничего, — улыбнулся
Я хотела спросить, как он собирается искать амулет, но князь уже забыл и обо мне, и о наузах, занявшись своими воинами.
7.3
Спалось плохо: казалось, вокруг рыскают какие-то полупрозрачные тени, копаются в вещах, пугают лошадей, отчего те волновались. Дружинники ворочались во сне, но часовые не обращали на них внимания.
Я на всякий случай поплотнее куталась в покров — говорили, он оберегает от взглядом нечисти, но помогало мало, я то и дело просыпалась. И каждый раз видела сидящего у костра князя; он так и не сомкнул глаз.
И сам поднял всех на рассвете.
Дружинники молились своим богам, поливали друг друга ледяной колодезной водой, обнимались… и все это в полной тишине, словно малейший звук мог спугнуть удачу. Меня предупредили загодя, так что вместо утреннего приветствия я просто кивала.
Облачившись в чистые вышитые рубахи, мужчины пошли седлать коней. Судя по всему, завтрак отменяется, да и попить не разрешили, хотя по языку словно наждачной бумагой прошлись.
Но по-настоящем испугалась я позже: оказалось, мне положена своя собственная лошадь! Маленькая гнедая кобылка с точеными копытами и хитрым взглядом.
Она прядала ушами, приседала на задние ноги, пыталась прикусить за плечо седлавшего ее воина. И на этом мне ехать предлагают? Да меня эта лошадь больше Лиха Одноглазого пугает!
Но едва затянули подпруги, как гнедая преобразилась. Изогнула шею и замерла, словно ожидая чего-то, и когда меня водрузили в седло, покорно двинулась следом за остальными, даже не пытаясь взбрыкнуть.
Я быстро приноровилась к плавному шагу и даже смогла осмотреться.
Улицы деревни словно вымерли. Даже куры не бродили по улицам. Гнилушки провожали дружину князя слепыми домами с плотно закрытыми ставнями.
Тишину нарушали лишь всхрипывания лошадей, да звон стремян, когда всадники слишком сближались на узкой тропе, чуть попозже к этим звукам добавились вскрики просыпающихся птиц. Но их было так мало! И, несмотря на ранний час, лес казался таким мрачным, словно мы въехали в него не на рассвете, а глубокой ночью.
Наконец, князь натянул повод. Дружинники остановились, а вместе с ними и моя лошадка. Ехавший рядом воин прицепил к ее уздечке веревку. Я уже знала, что это чомбур и служит он для того, чтобы вести коня в поводу.
Вскоре стало ясно — зачем.
Зареслав вытащил из сумки и взвесил на руке большой клубок ниток. Пронзительно-алые, они словно пылали и рассылали волны жара.
Князь оглянулся на нас и резким взмахом отправил этот огненный шар в небо.
Я даже дышать перестала: клубок завис над головами и медленно крутился, разматываясь. Вскоре он напоминал Сатурн, только колец было куда больше.
Наконец, из переплетения тонким червяком показался кончик. Он удлинялся, стягивая «кольца» обратно, а потом щелкнул кровавой плетью и клубок упал на землю. Миг, другой, и вот мы уже мчимся за петляющим между деревьев шерстяным шариком, и красная нить путалась под копытами коней.
Я прокляла все на свете. Вцепившись в седло обеими руками, ногами я изо всех сил сжимала бока лошади. Все пригибались, когда проезжали под низкими ветками, я же просто легла животом на переднюю луку и при каждом шаге она больно впивалась в ребра. Но жизнь была дороже!
Я молча ругала князя за такой быстрый темп, лошадь за скачки, Кромку за само существование, академию, Лихо и при этом радовалась, что не приходится самой заботиться об управлении: свалилась бы при первых прыжках!
А еще хвалила себя за то, что вняла предостережению и как следует закрепила покров: так, что даже шальная ветка не могла его сбить с головы. Да и вуалью он послужил неплохой, пыль и старая трава в рот не летели.
— Куда торопитесь, люди добрые? — казалось, это зашелестели листья на деревьях.
Зареслав натянул повод: чуть не под копыта его коня кинулся нищий старик. Я чуть не свалилась, так резко остановилась моя лошадь. Даже спину потянула, так пыталась удержаться в седле.
Остальные животные тоже волновались: хрипели, перебирали ногами, роняли на грудь пену, вставали на дыбы. Сначала я решила, что они разгорячены скачкой, но по серьезным лицам воинов поняла: дело неладно.
А старик, скрючившись почти до земли, униженно молил князя подвезти его до ближайшего селения:
— Хоть на хромой лошадке, хоть за спиной холопа…
Зареслав тоскливо смотрел поверх его головы. Туда, куда, виляя среди деревьев, звала красная нить.
Я оглянулась. Полыхающая линия прочертила наш путь, но уже гасла, сливаясь с лесной подстилкой. Еще несколько минут, и она исчезнет, оставив отряд без проводника. А нищий уже не просил — требовал, потрясая клюкой.
И все это — при полном молчании как князя, так и дружины.
Нить тускнела уже впереди. Словно решившись, Зареслав сунул руку в поясной кошель, а потом с размаху швырнул в старика его содержимым. Тот взвыл, схватившись за глаза, а потом упал на колени, пытаясь найти в траве крохотные маковые семена. Потрескавшиеся губ зашевелились, начиная отсчет.