Медиум
Шрифт:
Добираться к молельне нужно было через заснеженный перевал, так высоко взлетевший ввысь, что дорога, которую и дорогой-то было стыдно назвать, скорее тропинка среди скал, и вовсе терялась, когда на путника медленно наползало колючее и пушистое облако. Юл-лха, дух перевала, был в общем-то добр, как и положено быть настоящему лха, но вряд ли мог похвалиться покладистым характером. Поэтому путники, ступавшие на охраняемую тропу, не были едины в своей участи: одни проходили легко и беззаботно, другим крепко доставалось – налетал и бил со всего маха в лицо снежный заряд, скользили с жалобным ржанием по настовой
Чонг дружил с духом перевала. Никогда просто так не проходил мимо каменного алтаря, спрятанного в небольшой пещерке, как раз у границы, где кончается власть мягкой травы и деревьев и начинается черно-белое царство высокогорного Тибета – скал, камней и снега.
Много лет назад здесь был другой алтарь – памятник в форме креста, такой же, как на берегу одного из великих озер. Его оставили древние люди – паломники из несторианских колоний. Учитель Таши-Галла рассказывал о них Чонгу. Они поклонялись Иисусу, Богу, который принял смерть на таком кресте за всех людей в этом мире, в надежде спасти их – и плохих; и хороших: в каждом есть доля греха, и в каждом – Божья искра.
– А как же тот, кто его предал? – изумленно спрашивал Чонг. – Разве Иисус простил и его тоже?
– Да, – кивал головой Таши-Галла.
– Зря, по-моему.
Чонг был разочарован. Все-таки нельзя даровать прощение всем подряд. Что за Бог, который не наказывает, не карает своей десницей?
– Не спеши судить.
– Но как же так, учитель? Вас почитают во всех общинах как святого, равного великому Марпе Отшельнику. И вы достойны спасения так же, как и предатель, погубивший Иисуса?
Таши-Галла чуть усмехнулся одними уголками губ. Череп его был совершенно лишен растительности, но это придавало ему обаяние, и даже глубокие морщины, разбегавшиеся от глаз, походили не на трещины в земле в пору большой засухи, а на теплые солнечные лучи, в которых хотелось купаться, повизгивая от удовольствия.
– А знаешь, кто был моим первым учителем? Это был лама Юнгтун из провинции Ньяк. Один из самых могущественных черных колдунов.
– Вы смеетесь надо мной?
Чонг тогда так и не поверил. Мыслимое ли дело: в молодости совершать черные дела, насылать град на поля недругов, чтобы сгубить посевы зерна, и с усмешкой слушать проклятия в свой адрес, а потом приобщиться к учению святой Дхармы!
Он положил на алтарь несколько лепешек, поставил высокий кувшин с рисовым напитком, чтобы лха не очень скучал среди своих холодных скал, и белую гирлянду из тонкой бумаги.
– Это я сделал сам для тебя, – прошептал он, дотрагиваясь лбом до камней. – Прими с почтением и даруй мне удачу в пути.
И прислушался, будет ли ему какой-нибудь знак. Жаль, рядом не было учителя, тот умел разговаривать с духами и понимал их ответы… Чонг же слышал только гулкие кап-кап-кап. Это капельки воды срывались с потолка и падали вниз. Что они означали? Прямо перед глазами откуда-то появились два муравья. Один безнадежно барахтал лапками в прозрачной капельке, другой тащил его оттуда, но сил не хватало. Чонг подобрал тонкую щепку и протянул её конец тонущему. Но тот, испугавшись, заработал лапками, погружаясь в глубину капли. Вот же дурак, рассердился Чонг, подцепил глупое насекомое и вынес наружу.
По дороге в сторону перевала двигался торговый караван. Караван был богат: Чонг не сразу смог сосчитать все повозки на двух громадных, в рост человека, деревянных колесах. На каждой повозке сидели двое: возница в теплой меховой одежде, управлявший круторогими быками, и помощник, следивший за грузом. Изредка возница покрикивал на ленивых животных, и те отвечали длинным трубным ревом; Попадались и низкорослые вьючные лошади, груженные кожаными арчемаками с кирпичным чаем из Амдо, и совсем маленькие ослики, на спинах которых лежали мешки с товаром, а на мешках сидели погонщики (а иначе бы ноги стали волочиться по земле), в лохматых шапках, важные, будто вельможи при дворце самого Лангдармы Третьего. Главным же грузом каравана был, конечно, шелк – сотни и сотни тюков самых разнообразных расцветок и качества.
Посреди каравана двигался богато украшенный паланкин. С его крыши свисало множество разноцветных гирлянд (Чонг вспомнил ту, из белой рисовой бумаги, которую он оставил у алтаря, и ему стало немного стыдно за её бедность). Тонкие занавеси из китайского шелка скрывали того, кто сидел внутри, но это явно была женщина. Ее смех звучал, будто серебряный колокольчик в горном храме – светло и чисто. А вот красивый чернобородый всадник, что ехал рядом на вороном коне, Чонгу сразу не понравился. Было в его глазах-щелочках нечто настораживающее, хоть они и светились сейчас самодовольным весельем. Алая накидка, отороченная мехом барса, ниспадала вниз широкими складками, ноги в стременах нежились в высоких сапожках из меха лисы-чернобурки. И даже сбруя коня, выделанная,,из красной кожи, была украшена позвякивающими в такт шагам золотыми монетками.
Кахбун-Везунчик, вспомнил наконец Чонг. Богатый купец из Базго. Чонг встречал его караван несколько месяцев назад. Собственно, ему доводилось встречать во время своих путешествий все караваны, которые только ходили по Великому Шелковому пути – от Янцзы, через Нангчу, мимо великих озер Тен-гри и до самой Лхассы, где размещалась резиденция короля Лангдармы.
Чонг поклонился, сложив руки в традиционном приветствии.
– Доброго вам пути, милостивые люди. Пусть вам светит в дороге звезда матери Мира.
Кахбун не удостоил его даже взглядом. А юноша на передней повозке, сидевший рядом с угрюмым возницей, тряхнул черными кудрями и помахал рукой.
– Привет тебе, монах. Мы идем через перевал в Лхассу, ко дворцу Императора. А ты?
– Я направляюсь к молельне Ликир.
– Нам по пути!
Занавеска паланкина отодвинулась, и Чонга вдруг будто ожгло огнем. На него смотрели блестящие и черные, будто сама ночь, подтянутые к вискам глаза – два бездонных озера. Яркие губы – капризные, созданные для поцелуя, были чуть приоткрыты в загадочной улыбке.
– Ликир? – бархатным голосом спросила женщина. – Это маленькая молельня из белого камня у самого озера?
– Да, госпожа, – едва справившись с волнением, ответил Чонг. – Она была построена в честь Пяти Бессмертных Сестер Дакинь. К сожалению, недавно её повредил горный обвал. Мы хотим заняться её восстановлением.
– Ну ясно, – буркнул Кахбун-Везунчик. – Сейчас будешь клянчить деньги.
Чонг пожал плечами.
– Если вы пожертвуете несколько монет, то многие люди, которые придут помолиться Пяти Сестрам, останутся благодарны вам. Но клянчить я ничего не собираюсь.