Медиум
Шрифт:
— Как? Едва ли мне дадут прочитать свидетельство о смерти совершенно постороннего человека.
— Не нужно быть таким наивным. Если знать, кому позвонить и сколько дать на лапу, копию свидетельства о смерти, вместе с протоколом вскрытия привезут, куда скажешь.
— Но я не знаю, к кому обратиться…
— Джек, не морочь голову. Ты не нежная фиалка, а вот такущий кактус с огроменными шипами. Доставай блокнот и записывай по пунктам. Сначала в банк за деньгами, потом звонок моему
Начало рабочего дня
Кладбище
Если смотреть беспристрастным взором, то в ночном кладбище нет ничего романтичного, как, впрочем, и пугающего. Интересного тоже ничего нет. Те же, что и днём, дорожки, оградки, склепы, надгробия, эпитафии. Люди, приходящие сюда после заката за чем-нибудь “эдаким”, чаще всего сами настраивают себя на тревожный лад, могилы тут ни при чём.
Сегодня утром, и такое бывает, покой мёртвых почти не тревожили скорбящие посетители. Зато по центральной аллее степенно прохаживались два призрака. Новичка, Вилли Брасса, наставлял местный старожил. Своё имя он не называл — то ли забыл, то ли из каких-то высших соображений.
— Вы, батенька, ещё совсем неопытны, а потому ещё толком не осознали главного: Жить — это хорошо!
— Так мы же умерли!
— Да! Умерли. Но! Пока не ушли ТУДА, имеется шанс вернуться к жизни. Мне это удавалось дважды.
— Но как?!
— Признаюсь, первый раз я был несколько тороплив. Смог влезть в тело пьянчуги, заснувшего на могиле умершей жены. О! Это было восхитительно! Конечно, при жизни мне не нравились грязь, вонь, боль, но после стольких лет пребывания в посмертии, они показались мне прекрасными! Но я, так сказать, не справился с управлением, упал и свернул себе шею. Это получилось так изыскано!
— Ну… Не знаю…
— Откуда вам это знать? Проведите здесь хоть пару десятков лет! А вот второй раз я не допустил оплошности — просто лежал в луже и наслаждался жизнью.
— Тоже пьяный?
— Нет. Наркоман. Их победить сложнее, зато и острее чувствуешь мир.
— Что произошло потом?
— Долежал до утра, тогда меня нашёл сторож и вызвал скорую. К сожалению, тело было слабое, лужа холодная, и к вечеру тело умерло.
— Короткая получилась жизнь!
— Да, согласен, совсем недолгая. Но каждая секунда стоила года призрачного существования. Я заметил, вы общаетесь с медиумом? Сразу вас хочу предупредить — будьте крайне осторожны. Ваше имя ему известно?
— Да.
— Это плохо. Очень плохо. Зная истинное имя, он может заставить вас сделать всё, что ему будет угодно.
— Истинное имя? Прозвище?
— Кого интересуют наклеенные ярлыки? Истинное имя — это имя данное вам обрядом.
— А! Вот вы про что! Признаться, я многие годы жил по чужим документам. Так получилось.
— Это очень, очень предусмотрительно! Имя на бумажке — пустышка. А вот истинное имя никому не называйте. Даже мне! Любой призрак за пару мгновений жизни продаст ваш секрет.
— Джек выглядит приличным человеком. Не верю, что он может желать мне плохого.
— Это медиума зовут Джек? Какой он человек?! Про приличного просто промолчу! Он монстр! Страшный монстр в людском теле! Поверьте мне, видавшему виды! Я видел, как он знакомится с умершими! Подходит, выражает сочувствие. Его сразу засыпают просьбами о помощи, но чудовище безжалостно! Отказывает всем, кто не пообещает ему чего-нибудь существенного в уплату.
— Но Джек исполняет свои обещания?
— Признаться, заключённые договора он выполнял без нареканий.
— Так мне большего и не надо. Я за отправку весточки жене, сдал ему тайник с деньгами. Теперь нанял его для кое-какого расследования.
— Вы, батенька, счастливчик. Можете заплатить. Со мной он даже разговаривать не стал, хотя я в уплату обещал сказать своё имя.
— Зачем ему оно?
— Ну… Ничего другого у меня не осталось. Словом, я вас предупредил. И рассказал, что жить — это хорошо!
Утро
Нахальный лучик летнего солнышка скользнул сквозь щель в плотных шторах и лёг на закрытые глаза спящего мужчины. Тот недовольно что-то промычал и попытался закрыться подушкой. Однако сон уже сбежал вслед закончившейся ночи. Утро вступило в свои права, пора было вставать, готовиться к дневным делам.
Джек сел на постели, потёр виски ладонями, машинально поправил висящий на массивной серебряной цепочке медальон со стилизованной руной, означающий цифру семь, и решительно встал на ноги. Ритуал побудки закончился, начался ритуал предшествующий завтраку.
Вообще, невзирая на достаток, Джек Нельсон предпочитал обходиться почти без домашней прислуги. Лишь три раза в неделю приходила уборщица и мыла всё, включая грязную посуду, оставшуюся после завтраков и редких ночных перекусов. Она же относила бельё в прачечную и заботилась о наполненности холодильника. Остальные дела её не касались.
Умывание предшествовало большой чашке сладкого чая с парой огромных бутербродов, а чай предварял одевание во всё чёрное. Всё! От носков и трусов до шляпы и галстука, исключая лишь майку и сорочку.
Далее следовал выход в собственную контору. Недолгий, лишь один лестничный пролёт. На втором этаже Нельсон жил, а на первом принимал посетителей.
На первом же этаже, но в другой части дома расположился гараж, а над ним квартира Лулли Хенди, шофёра и иногда телохранителя мистера Нельсона. Секретарша Шона Гест жила в собственной квартирке на соседней улице. Собственно, это весь штат медиума.