Медленнее, ниже, нежнее… Рассказы о мужчинах, людях и сексе
Шрифт:
– Вкусно рассказали…
Он улыбнулся.
– Здесь его готовят, как положено.
Мы сели рядом. Он достал из сумки ноутбук. На рабочем столе открылась фотография – две мужские фигуры под хупой в тумане полупрозрачной ткани, которые я мгновенно узнала. Самый безобидный снимок из всех.
Я осторожно заглянула.
– Красивое фото. Это ваш друг?
Алекс настороженно
– Любовь всегда видно и это необыкновенно красиво! Самое красивое, что есть на свете! – с чувством произнесла я.
Он посмотрел с любопытством.
– Вы думаете?
– Не думаю, вижу.
– Да, это так, – кивнул Алекс.
– Я могу задать вам сложный вопрос, Алекс?
– Сложный? Хм, – хмыкнул он. – Ну, задайте…
– Как ваша не совсем традиционная ориентация сочетается с религией, к которой вы так близки?
Он покачал серьёзной головой.
– Это не сложный вопрос для меня. Я верю в бога, но не в религию. Этот город и эту страну создали люди, которые верили в то, что ОН в них верит.
Свет бога в душе, религия – тьма! Лучшая молитва – «Спасибо, господи!» – так говорил мой учитель. А по поводу нетрадиционности чего бы то ни было – не суди о другом ни хорошо, ни плохо. Будешь тридцать секунд о нем говорить и тридцать раз ошибешься. Это тоже его слова. Счастье это гармония с собой и миром…
За день до отлёта я бегала по городу в мыслях о сувенирах, которые надо купить и дождях, которые ждут дома. Вокруг было яркое солнце, синее небо, белые холсты камней, живые краски неопознанных цветов и растений, прильнувших к своим капельницам, чьи синие змеи грелись в горячем песке. Тель-авивская улица благодарила небо за рай на земле, а я – за то, что уже совсем скоро разберусь со злокачественной литературной опухолью…
– О! Приветствую! – знакомый голос заставил поднять голову.
Белый балахон, чалма, темные очки, сумка через плечо, небритая улыбка – Алекс!
– Ой! Здрасьте! – обрадовалась я.
– Какими судьбами?
– Гуляю по магазинам. Завтра домой. А Вы?
– Я по делам. Гуляю я на работе, – засмеялся он. – Здесь недалеко, в Яффе, живет одна хорошая фотографиня, русская, как ни странно.
– Почему как ни странно?
Алекс улыбнулся.
– Ну, потому что каждая нация сильна чем-то одним. Немцы – техникой, евреи – творчеством, русские – душевными терзаниями. А фотография это творчество, во-первых, техника, во-вторых, и только в-третьих – терзания. Так ведь?
– Да, – согласилась я. – А как ваш друг?
– Друг? Откуда вы зна… а, ну да… – он почесал лоб под чалмой загорелым пальцем. –
– Я тоже. И привет инь-яню!
– Спасибо! Обязательно передам! – засмеялся он так, как смеются только очень счастливые люди…
Вечером я позвонила Ольге, чтобы поблагодарить и попрощаться. Телефон взял Миша.
– Она в студии, работает с клиентом, не может подойти. Что ей передать?
– Нет, ничего, я позвоню в другой раз. Или напишу.
– Конечно, пожалуйста, – любезно ответил голос.
– Миша, а Вы нашли свой инь-янь?
– Что, простите?
– Вы нашли гармонию с собой и миром?
– Я ничего не терял, – хмыкнул голос. – Всего хорошего!
Таблетки от сердца
На месте её любимого чая прорыт туннель. Ей приходится тянуться рукой в самый его конец, за последней пачкой.
«Всем нужно то же, что и мне! Как же это раздражает! – возмущённо бубнит она. – Вот же, рядом, чёрный, зелёный, белый, хоть полосатый! Так нет! Всем подавай мой чай! И почему продавцы именно в этом, ближайшем к дому супермаркете, никогда не шевелятся? Кончается товар – значит, надо быстренько принести еще! Пожилой человек не должен испытывать неудобства!»
Она кладет добытую пачку в корзину и размышляет сама с собой: «Надо будет ко дню рождения сделать запас, а то, как всегда – когда надо, тогда и не будет! Приедет сын с невесткой, внучка. Как же без любимого чая! Это ведь не простой день рождения, шестьдесят пять…»
От неловкого движения заломило под лопаткой, а от возмущения заболело сердце. Сердце все чаще беспокоит её. То оно вдруг колотится, сотрясая всё тело, то останавливается, словно что-то вспомнив, и она судорожно ищет пульс, то мучает противная тянущая боль. В её сумочке всегда есть таблетки от сердца, но сейчас она выскочила за чаем и сумочку не взяла…
Она оглядывается в поисках места, где бы можно было присесть. Увидев подставку, на которую встают, чтобы достать верхние полки, идёт к ней, осторожно опускается, ослабив на шее жёлтую косынку.
Напротив нее, колени в колени сидит запыхавшаяся пожилая женщина в жёлтом платке на шее. Она не сразу понимает, что это она сама и есть, и что смотрит в зеркало, которыми отделаны колонны магазина для зрительного расширения торгового пространства. Странно, но раньше она не находила себя в этих зеркалах. Точнее, не искала. С некоторых пор она перестала дружить со своим отражением. Дома зеркало только в ванной, маленькое, в размер лица. Были раньше во весь рост, в шкафу, но она заменила их темными стеклами. Не хочется верить, что эта почти старуха и есть она….