Медленное пламя
Шрифт:
Но свет в передней части столовой не горел, а поскольку в доме было много людей, это было необходимо. Я видела свет на кухне сзади, исходивший из боковых окон.
Наверху темно.
Кроме этого, свет горел только в гостиной.
Я припарковалась, выключила зажигание, схватила сумочку и выбралась из машины.
Когда я вошла в прихожую, из гостиной появилась Иззи.
Я не слышала веселых голосов гостей, которые ели, пили и суетились во время радостного праздника.
Я
Я только видела лицо Иззи.
И от его выражения остановилась как вкопанная.
— Где Брукс? — спросила я.
Она шла ко мне, но кивнула в сторону гостиной.
— С мужчинами. С ним все в порядке, Адди. Все замечательно.
Она говорила тихо.
— Где все? — спросила я.
Она остановилась передо мной, потянулась ко мне и взяла за обе руки.
И тут я увидела слезы, блестящие в ее глазах.
ОБожеОБожеОБоже.
Мои пальцы сжались вокруг ее пальцев.
— Рассказывай, — попросила я шепотом.
— У Марго рак, — прошептала она в ответ.
ОБожеОБожеОБоже.
— Тоби хотел тебе сказать, но он… он… — Она покачала головой. — Они оба восприняли это очень тяжело.
Вот, почему все их сыновья приехали на Рождество.
Вот, почему Дэйв был в ужасном настроении.
Вот, почему нам нужно было заранее уладить все дела к свадьбе Иззи.
— Они… из-за мамы я уговорила их позволить мне рассказать тебе, — сказала она.
Я стояла неподвижно, держа ее за руки и глядя в глаза.
— Она собиралась рассказать им только после праздников, — продолжила Иззи. — Но вчера вечером рассказала об этом Лэнсу и Дэйву-младшему. Они… Джонни сказал, что они были уничтожены. Не могли этого скрыть. Все читалось на их лицах.
Они были уничтожены.
Рак можно победить.
За исключением некоторых видов.
Мы с сестрой слишком хорошо это знали.
И ее сыновья были уничтожены.
ОБожеОБожеОБоже.
Я высвободила одну руку и провела ею по ее щеке, подходя ближе.
— Как ты? — прошептала я.
По ее щеке скатилась слеза.
Отвечать ей не требовалось, но она сказала:
— Опустошена.
Я запустила руку в ее волосы и притянул ее лоб к своему.
Мы стояли так: моя рука в ее волосах, наши руки сцеплены, глядели друг другу в глаза и глубоко дышали.
Затем я резко отпустила ее, побежала по коридору в гостиную.
Добравшись туда, я притормозила.
Джонни сидел в кресле, повернувшись к Тоби.
Тоби сидел на диване спиной ко мне.
— Милый, — позвала я.
Тоби повернулся. Мужчины посмотрели на меня, и оба поднялись.
Тоби держал Брукса.
Брукс молчал, и я могла сказать, что он нервничал.
Он
Я тоже ее чувствовала.
Видела по лицу Тоби.
ОБожеОБожеОБоже.
Ох, черт возьми.
— Пожалуйста, подойди сюда, — тихо сказал он.
Так быстро, как только могла, я пошла к нему.
Его рука обвилась вокруг меня, мои обвились вокруг него, и мы зажали Брукса между собой.
Брукс шлепал по нам ладошками там, куда мог дотянуться, и начал нервничать еще больше.
— Ты в порядке? — спросил Тоби.
— Ты в порядке? — спросила я в ответ.
— Ни в коей мере.
— Ох, дорогой, — выдохнула я.
— Мама, — подал голос Бруклин.
Я взяла сына у Тоби, прижалась к его шее и вдохнула, прижимая к себе.
Тоби обнял меня другой рукой.
— Ужин-сафари отменен, — сообщил он.
Я подняла лицо от шеи Брукса и посмотрела на Тоби.
— Да. Ладно.
— Из и Джонни ночуют у нас.
Близкие держатся вместе.
В свое первое совместное Рождество моя сестра и ее мужчина не могли проснуться у себя дома, заняться любовью, обменяться личными подарками под елкой, а затем приехать ко мне, как я подозревала, они и планировали.
Это отстойно.
Но в такие времена близкие держатся вместе.
Джонни кашлянул, и мы отстранились друг от друга.
Иззи была уже тут как тут и протягивала мне бокал вина.
— Мы все равно приготовили слойки со шпинатом, — сказала она. — Я поставлю их чуть позже.
Я кивнула.
Посмотрела на Джонни.
Он знал, чего я хочу, потому что дал мне это без моей просьбы.
— Дела плохи, дорогая, — мягко сказал он. — Она уже несколько недель проходит химиотерапию. Она не помогает. После Рождества у нее начинается облучение. Оно настолько сильное, что других сеансов у нее больше не будет. Надежды на лучшее нет.
Хотела бы я…
Хотела бы я…
Хотела бы я обладать железной волей, как у моей мамы, и выстоять.
Но не могла.
Я сорвалась.
С грохотом поставив вино на кофейный столик, я рухнула на диван и прижала к себе моего малыша.
Он начал извиваться, издавать такие звуки, будто собирался заплакать, и я обнаружила, что Джонни осторожно вытаскивает его из моей хватки, а Тоби притягивает меня в свои объятия.
Я растворилась в них.
— Это мне… следует тебя утешать, — сказала я.
— Ты очень ее любишь.
Я отстранилась и коснулась ладонями его лица, поглаживая снова и снова, будто отбрасывала волосы, густая прядь упала в сторону, вероятно, из-за того, что он провел сквозь нее пальцами, но все остальное еще держалось.