Медная радуга
Шрифт:
– Какой кофе вы пьете, мистер Форчун?
– спросила Гертруда Редфорд.
Если бы я сейчас не посмотрел на стол, вопрос застал бы меня врасплох. Но я успел увидеть там невероятный комплект приборов для приготовления кофе: гейзерный кофейник, кофеварку с бумажным фильтром, из стекла, "эспрессо", особого рода самовар, турки и множество других, которых я не знал, которым я даже не смог бы дать название.
– Каждому здесь подают тот кофе, который он любит, - пояснила миссис Редфорд.
– Семейная традиция, которой не меньше ста лет. Редфорды выросли на кофе. Я сама предпочитаю простой кофе из кофейника.
– Я тоже.
– Такой выбор показался мне менее сложным.
Она отвела меня в угол. Некоторое время мы просто сидели и пили наш кофе. Священнодействие. . . Но кофе действительно был хорош. Я разглядывал странную компанию и вдруг внутренне содрогнулся. Это было что-то вроде ритуала, при котором жрецы на главном алтаре семейства пьют кровь предков. Родовой обряд, придуманный, как все родовые обряды, чтобы сплотить семью, а всех остальных держать вне её.
Миссис Редфорд возвратила меня к действительности.
– Вы считаете, то, что случилось, с Джонатаном, вызывает сомнения, мистер Форчун?
– Я не знаю, что случилось с Джонатаном.
– Полиция утверждает, что Вайс. . .
– Утверждать не то же самое, что знать, - бросил я.
Вмешался мужской голос:
– Это циничное замечание, мистер Форчун, и притом настойчивое. Вы, очевидно, способнее, чем выглядите.
Джордж Эймс стоял надо мной. Теперь он был в смокинге и выглядел великолепно.
– Полиция говорила со мной, - сказал я.
– Они разрешили мне самому плести свою веревку. Может быть теперь мы сможем поговорить о Джонатане?
– Со связями у вас, очевидно, все в порядке, значит попытаемся ответить, - сказал Эймс. Он достал из внутреннего кармана черный портсигар и выбрал шикарную сигарету с золотым мундштуком.
– Каждый человек за шестьдесят лет наживает себе врагов, но в этом случае не было никакого врага. Убийство необычное, Фортуна. Оно нуждается в веском основании, вам не кажется? Врага в обычном понимании там не было.
– А врага из делового мира?
Эймс курил и улыбался.
– Джонатан был президентом концерна Редфорда. В сущности концерн является холдинговой компанией, не привязанной к личности, коллективной, так сказать, почти анонимной. Смерть Джонатана ни для кого ничего не меняет.
– Кто наследует пост? Кто получает деньги?
Ответила миссис Редфорд.
– Личное состояние Джонатана распределяется в семье, он никогда не делал из этого секрета. Он был ещё относительно молод, и наследуют ему по меньшей мере человек пятьдесят.
– Его настоящее богатство состоит в акциях концерна, - продолжил Эймс.
– Его акции в семье есть у каждого. У меня самого их несколько тысяч. Но Джонатан владел пятнадцатью процентами. Это контрольный пакет компании; он никогда бы не разделил его. Я считаю, что все целиком перейдет к Уолтеру, единственному молодому Редфорду.
– Правильно, - сказала миссис Редфорд.
– Вместе с пятнадцатью процентами, которыми владел мой муж и которыми управлял Джонатан после того, как мой муж умер.
– Значит, предприятие наследует Уолтер?
– спросил я.
Эймс рассмеялся. Громким смехом. Очень громким.
– Пакет акций ещё далеко не приносит таланта, если я правильно понимал Джонатана. Уолтера как бизнесмена он ни во что не ставил.
– Пожалуйста, оставь эти обвинения, - холодно сказала миссис Редфорд.
– Пойми, Гертруда, - возразил Эймс, - Уолтер сам не хотел управлять компанией, и ты это знаешь. Джонатан тоже знал об этом, и я убежден, он наверняка позаботился о том, чтобы компания управлялась нынешним руководством, по меньшей мере, первое время. Во всяком случае, я надеюсь на это. В конце концов, я причастен к этому.
– Уолтер докажет, что он сможет вести дело, - упрямо возразила миссис Редфорд.
– Он возьмет на себя руководство. Дидра ему поможет, когда они наконец поженятся.
– Тогда это действительно возможно, - задумчиво протянул Эймс.
Тут подключился я:
– Мисс Фаллон и Уолтер скоро поженятся?
– О свадьбе будет объявлено сразу после похорон.
Когда я в первый раз беседовал с Джорджем Эймсом, он называл Дидру Фаллон "приятельницей". Эймс был, по моей оценке, очень алчным человеком, а невеста-это отнюдь не приятельница.
– Внезапное решение?
– поинтересовался я.
– Нет, - сказала миссис Редфорд, - об этом, собственно, хотели объявить вчера. Об этом Дидра говорила с Джонатаном за ланчем. Уолтер с Дидрой полагают, что нужно подождать еще, но я не вижу для этого никакой убедительной причины. Мы должны примирить друг с другом смерть и жизнь.
Красивые слова, которые ничего не доказывают. Может быть, покойный Джонатан был против этой свадьбы. Об этом стоит подумать, но не здесь.
– Не было ли у Джонатана личных, частных проблем, - спросил я.
– Боже ты мой, нет, конечно, - ответила Гертруда Редфорд.
– Господи, Форчун, - вмешался Джордж Эймс, - этот Вайс пришел, чтобы завладеть деньгами, Джонатан возражал, и Вайс убил его. Тут вы ничего не измените.
– Почему он обратился к Джонатану, а не к Уолтеру? поинтересовался я.
– Потому что Уолтер не мог заплатить, - раздраженно пояснил Эймс. Джонатан управлял состоянием своего брата, пока Уолтеру не исполнилось тридцать лет.
Миссис Редфорд добавила:
– Мой муж считал, что женщина не может или не должна заниматься деньгами. Кроме небольшого личного пособия для меня, всеми нашими деньгами управлял Джонатан.
– К чему вы, собственно, клоните, Форчун?
– спросил Эймс. Никто из нашей семьи в то время не был даже близко от квартиры, кроме Гертруды. А она не смогла войти. У неё не было ключа. Кроме того, Джонатан к тому времени был уже мертв.