Медная радуга
Шрифт:
– Уолтер в Нортчестере у своей матери. По меньшей мере, я так полагала. Когда я увидела грязные следы на полу. . .
– Вы подумали, что это он, - продолжил я, - или он мог меня впустить сюда. Мое счастье. Но, может быть, я тогда поговорю с вами?
– Со мной?
– Вы обедали вместе с Джонатаном Редфордом. Где?
– В ресторане"Карл XII" на Лексингтон-авеню.
– Каким он был? Какое было у него настроение?
– Я бы сказала, как обычно. Возможно, немного возбужден.
– Как будто его что-то беспокоило?
– Да, может быть. Тогда мне это
– Что-нибудь произошло? Что-то необычное?
– Нет. Мы побеседовали, поели и отправились к нему домой. Уолтера в квартире Джонатана не было и я ушла. Как раз когда я уходила, пришел этот жирный еврей в ужасном старом пальто и спросил Джонатана. Я послала его в кабинет и ушла.
– Вы знали, что Уолтер должен ему двадцать пять тысяч долларов?
– Конечно. Уолтер играет и как правило проигрывает. Это случается все чаще.
– Ее голос звучал как-то ужасно безнадежно.
– Вы не сопровождаете его, когда он играет?
– Почему вы так считаете?
– Потому что вы, очевидно, не знали Вайса. Или вы его знали?
– Нет, я его не знала. Не знаю.
– Значит, вас не было, когда Уолтер проиграл Вайсу двадцать пять тысяч долларов?
Она раздавила в пепельнице свою сигарету, встала и подошла к окну. Из окна открывалась огромная панорама скрытых тенью контуров других жилых зданий. На фоне ночного неба я смог лучше разглядеть её худощавую, но хорошо сложенную фигуру. Она остановилась, закурила новую сигарету, потом вернулась в свое кресло.
– Вайс - только посыльный. Он должен был попытаться получить деньги, наконец сказала она.
– Уолтер задолжал одному человеку по имени Пол Барон. Это накопилось со временем.
– Вы знаете Пола Барона?
– Его я знаю. Парень скользкий, как угорь. Уолтер сказал ему, что Джонатан на этот раз не заплатит. Он уже предлагал выплачивать долг в рассрочку. Но, по-видимому, у Барона были свои соображения.
– Полиция знает, что он должен деньги Барону?
– Нет. Уолтер боится Барона. Он не видит никаких оснований, чтобы притянуть Барона к ответу. В конце концов, к Джонатану приходил Вайс, а не Барон.
– Но это были двадцать пять тысяч долларов для Барона. . .
– Вы считаете, мы должны были сказать об этом полиции?
– Это должны сделать вы.
– Хорошо, если вы так считаете. Но мне кажется, будет лучше, если это сделает Уолтер.
– Главное, чтобы кто-то это сказал. Куда вы направились, оставив в квартире Джонатана с Вайсом?
– К парикмахеру. Я была записана на половину второго и в половине четвертого освободилась. Это вы хотели узнать?
– Да, - подтвердил я.
– Где в это время был Уолтер? Они с Эймсом показали, что покинули квартиру около двенадцати, не так ли?
– Он поехал в Нортчестер двенадцатичасовым поездом с вокзала Грейт Централ. И провел там всю вторую половину дня. Он был там, пока не нашли Джонатана.
– Ее голос поднялся, слова полились быстрее.
– Дядя Джордж был в своем клубе. Миссис Редфорд приходила и не могла войти. Где были ещё сто тридцать родственников, я не знаю. Во всяком случае, дворецкий был в Нортчестере.
Тем временем её голос достиг самой высокой ноты, дыхание стало прерываться, грудь вздымалась. Она жадно затянулась своей сигаретой.
– Оставьте нас в покое, мистер Форчун. Для семьи это было ужасным потрясением. Такая бессмысленная смерть такого человека как Джонатан. Исчезните вместе с вашими отвратительными вопросами! Неужели вы не понимаете, как это ужасно для семьи?
– Это ещё более ужасно для Сэмми Вайса.
– Он убил человека. Из корысти.
– Возможно, - только и ответил я.
– Никого другого там не было! Вы думаете, полиция это не проверила?
– А как насчет Пола Барона?
– Лучше спросите его самого!
– Вы знаете, где мне его найти?
– Нет! То есть, я встречала его в разных местах. В это время. . . Она прикусила губу.
– У него квартира на Университет-плаза. Я однажды встретила его там в это время.
Она дала мне точный адрес. Я поднялся.
– Все же я охотно поговорил бы с Уолтером.
– Я скажу ему об этом.
Она снова полностью взяла себя в руки и стала спокойной и холодной. По пути к выходу я поднял синий жакет, лежавший на полу у двери, и подал ей. Когда она брала его, наши руки соприкоснулись. И я сразу ощутил дрожь ниже пояса, безошибочный признак того, что некая женщина обладает способностью показаться вдруг нестерпимо желанной. Я заметил, что она ощутила то же самое. Она напряглась, ноздри её вздулись. Я улыбнулся. Она снова расслабилась, но теперь её глаза смотрели мрачно и неприязненно. Я ушел.
До Университет-плаза было недалеко, так что я пошел пешком. На улицах было холодно и тихо, и морозный снег хрустел под моими ногами. Я думал о Сэмми Вайсе, которому просто необходимо было представлять себя большим человеком, утверждавшим, что двадцать пять тысяч долларов, которые он забрал, принадлежали ему. У меня было подсознательное чувство, что Вайс удрал не только из-за обвинения в убийстве, но и ради двадцати пяти тысяч, которые, очевидно, принадлежали Полу Барону.
Жилой дом на Университет-плаза был высок и ярко освещен. Я нашел квартиру, которую указала мне Дидра Фаллон, но звонил тщетно. Дверной замок был шедевром технической мысли. Я не смог бы его открыть, даже если бы захотел. Я позвонил ещё несколько раз, но никто так и не открыл. Пришлось спуститься вниз и шагать через улицу к станции метро.
На платформе я стоял довольно далеко, чтобы избежать сутолоки. Я хотел ещё раз приняться за Джорджа Эймса. Слишком уж быстро он вызвал полицию, чтобы исключить меня из игры. Так как это не вышло, мне хотелось снова попытаться найти Вайса. У меня были основания думать, что по пятам за Вайсом гнались не только полиция, но и Барон. Барон мог быть для него опаснее. . .
И тут я повис в воздухе и рухнул.
Рухнул на рельсы метро, хватаясь за воздух. Перед падением на рельсы я напрягся и тут же услышал шум приближающегося поезда. Затем мне показалось, что время остановилось и повернуло вспять, прошлое, настоящее и будущее спрессовались в одно-единственное мгновение.