Медный гамбит
Шрифт:
Большинство жителей Квирайта уже собралось около домика Телами, когда он добежал до него. Сама Телами стояла перед дверью, выжидая. Ее седые волосы космами свисали с незашищенной от ветра головы, а глаза слезились от солнца.
В последние несколько дней Павек много раз слышал, как она говорила, что смотрит за Квирайтом. Он вспомнил, что именно она первая узнала о том, что Йохан пересекает Кулак, первая, кто узнал, что Павек с товарищами возвращается с Акашией и Звайном; но он предполагал, что она использует какой-нибудь трюк, вроде Невидимого Пути, чтобы делать это.
— Они идут, — спокойно и твердо сказала она. — С юго-запада, прямо из Урика.
— Все десять тысяч? — спросил какой-то обеспокоенный фермер.
— Пятьдесят мужчин и женщин, может быть немного больше или меньше. Наверняка некоторые из них отстанут по дороге через Кулак, но остальные будут здесь еще до заката.
Пятьдесят звучит намного лучше, чем десять тысяч. Фермеры вздохнули с облегчением, но не Павек. Он подумал о пятидесяти бойцах, вероятно вместе с Роккой и другими ренегатами из темпларов Урика, и печально потряс головой.
Любой темплар мог как отдавать команды на поле боя, так и выполнять их. И даже прокураторы, имевшие дело со счетом и пергаментом, вроде Рокки, должны были время от времени тренироваться в полях.
Павек считал себя хорошим бойцом с известным ему оружием, а учитывая его силу, вес, рост и меч Дованны, он наверняка был лучше всех в войске Экриссара. Но когда дело идет о сражении один против многих, умный человек безусловно поставит на многих.
Он не думал, что Экриссару удалось завербовать пятьдесят темпларов-ренегатов в Урике: рука Хаману была тверда, а его мщение — быстро. Он подумал, что десять темпларов было бы нормальным количеством, а остальные скорее всего всякая шваль с эльфийского рынка, которые скорее всего дерутся лучше, чем фермеры, зато у фермеров будет моральное преимущество, так как они будут сражаться за свой дом и свои жизни.
Всякое возможно, но если Телами сумеет защитить их от ментальных атак Экриссара, у них есть шанс.
Йохан сделал свой собственный анализ того, с чем им предстояло сразиться:
— Они истощены и измотаны. Скорее всего они разобьют лагерь. — Его глаза сверкнули при мысли о засаде. Телами взглянула на Павека.
Он покачал головой. — Только если будет так темно, что они не увидят деревьев.
— Я тоже так думаю, — согласилась она.
Потом она какое время смотрела на квиритов, на каждого по отдельности, пока каждая пара глаз не отвечала уверенной улыбкой. — Мы сделали все, что мы могли заранее сделать, — сказала она. — Вы знаете, что вы должны сделать, а я знаю, что вы можете сделать это.
Павеку пришлось признаться, что для женщины, которая провела всю свою жизнь выращивая деревья, Телами проделала заслуживающую уважения работу по организации своих сил для битвы, которая будет вестись до последнего выжившего, и она, по меньшей мере, знала как сделать это. Его собственная уверенность несколько выросла, когда он взглянул на фермеров и меньших друидов, собравших вместе различные орудия труда с длинными рукоятками, которые будут служить им оружием в битве. Спокойные и решительные, они сложили мотыги, серпы, цепы и грабли рядом со своими позициями в земляном укреплении, доходившим им до пояса, которое окружало домик Телами.
За шесть дней они преобразовали деревню из россыпи удобных домиков и амбаров в почти голую поляну, на которой соорудили три защитных кольца. Они нарубили колья из священных деревьев, разрушили дома и сделали большую баррикаду по внешней стороне двух колец, которая должна была замедлить продвижение врага. Из кольев поменьше сделали копья, которые навалили грудами около каждой позиции внутренних укреплений.
Фермеры и друиды, все достаточно взрослые, для того, чтобы бросить палку или перевязать рану, должны были сражаться внутри третьего защитного кольца, пока он и Йохан будут носиться повсюду, устремляясь туда, где кольцу будет угрожать прорыв.
И пока они будут отражать физическую атаку, Акашия из домика Телами будет призывать стража и использовать его силу для боя, а сама Телами будет, комбинируя силу друидов и трюки Невимого Пути, отражать то, что Элабон Экриссар нашлет на них.
И если они проиграют — если круг будет прорван и враги ворвуться в дом Телами; или Экриссар обойдет защиту Телами и стража и наполнит все вокруг монстрами из ночных кашмаров… Что ж, тогда все друиды произнесут особое заклинание, которое скроет их рощи. Экриссару будет совсем не просто найти их, и даже когда он найдет их, плантации зарнеки и вообще весь Квирайт, который друиды выращивали и лелеяли на протяжении многих поколений, умрет.
Это была самая лучшая защитная стратегия, которую они все вместе сумели изобрести. Павек отдал бы все золото, спрятанное под домиком Телами, за два лука и человека, который мог бы стрелять из них, но не было смысла мечтать о том, чего ты никак не мог раздобыть. Экриссар и его пятьдесят наемников пройдут непотревоженными через поля, проникнут через кольцо деревьев, и здесь их будет ждать неприятный сюрприз.
Павек надеялся на то, что поворот колеса судьбы даст ему возможность воткнуть свой меч между ребер инквизитора.
Он почувствовал, как кто-то дернул его за рубашку и обернулся.
— А что со мной, Павек?
Руари, со своим посохом.
— Ты знаешь свое место.
— Павек, я могу сделать намного больше, чем…
— Ты не можешь. Приготовь свое оружие, воду и повязки для ран. Возьми все это на твое место внутри третьего кольца и стой там!
— Но я хочу сражаться!
— Ты и будешь сражаться, червяк. А теперь — иди!
Он и Руари уставились друг на друга, потом Руари пошел на свое место. Павек надеялся — и даже молился той силе без имени, котороя может услышать бывшего темплара, а ныне почти друида — что Руари не убьют в первой же атаке. Квирайт нуждается в любом защитнике, а Руари достаточно неплохо владеет своим посохом; он будет примером для фермеров вокруг него. Но их сердца будут разбиты, если он совершит какую-нибудь геройскую глупость.
И ему тоже это разобьет сердце.
За исключением Йохана никто из них не был ветераном, никто из них не сражался в настоящих битвах — включая его самого. Сражение с Дованной или убийство несчастных преступников в дни его инспекторства не в счет. Самым близким к настоящему бою была заварушка на улицах Урика против Тирских хулиганов несколько лет назад.
Внутри он дрожал вплоть до костей и не надеялся увидеть другой восход солнца. Он почти завидовал Руари, ослепленному яростью и решительностью.