Медный институт
Шрифт:
– Ничего, – резюмировал отец, – Что написано, то уже написано. Все равно, исправить уже ничего нельзя. Так что не бери в голову, сходи, отдохни.
«Ух ты, – подумал Коля, – времена меняются, что ли?» Раньше он практически никогда не рассказывал родителям о том, что могло их смутить, вызвать ненужные вопросы, чтобы не получить отказ.
На дискач его пропустили, все было выше любых похвал. Вернулся Николай домой без происшествий – они жили в относительно тихом районе недалеко от центра города. Но главное стало известно на следующий день: он сдал биологию на 4 искомых балла! И вот, в начале августа вся семья стоит у доски со списками поступивших, и сердце Коли замирает, когда он находит надпись: «Чехов Николай Георгиевич» в списке зачисленных на педиатрический факультет. Родители радовались, обнимали его, за ужином «раздавили» бутылку шампанского.
– Помнишь, что Антон Павлович Чехов тоже был врачом? –
– А он нам что, родственник? – почуял подвох Николай. – И он был взрослый врач!
– Не родственник, – улыбнулся отец, – Но дети – наше будущее!
– А ты не думай, – отвечала мать, – что поступление на педфак – это компромисс или поражение. Это – возможность улучшить наш несовершенный мир…
Как пролетел остаток августа, Коля даже не заметил, и вот – долгожданное 1 сентября. И вот он опять в парадной форме – белый верх, темный низ, – прибыл в институт. Но теперь у его уверенная походка, прямая спина и гордый взгляд. Небо над головой темно-голубое, по нему – перистые облака, и как же радостно у Коли на душе: начинается новая жизнь!
«Так, – подумал он про себя, – теперь я для всех – новый человек. Важно сразу не облажаться и поставить себя правильно, чтобы уважали!». Выходя из туалета, он посмотрел на себя в зеркало: «Хорош: подстрижен, напарфюмлен, причесан. Вперед!». Во дворе он огляделся вокруг: сколько новых лиц, классных девчонок, а пацанов («Конкуренты»! – мелькнула мысль) вроде не так много, все торжественные и наряженные. Он рассмотрел в толпе девочек, которые учились с ним в медучилище: вот черные волосы грузинки Нины, рядом тучная Вика, а там Таня Нахимова. Его знакомый Алексей, с которым готовились к биологии, стоит с лечебниками. А вот парни, с которыми он будет учиться на педфаке – их еще меньше, чем на других факультетах. Близко к ним стоит Светка Долгова, опять в своей зеленой плюшевой мини-юбке, и, оказывается, с Николаем в одной группе. Всего в ней десять человек, из них девочек – семь. Двое парней из его группы стояли вместе и курили, а Коля подошел знакомиться. Один из них был брюнетом, повыше и постарше всех, выбрит до синевы и с длинными волосами – Демид Назаренко, а второй – Леха Петров – коренастый парень на полголовы ниже Николая, шатен с выгоревшим до рыжины чубом. «Коля Чехов», – представился он, пожал им руки, отказался от сигареты и отошел в сторонку.
Он попробовал курить еще в школе, и не понял, почему все от этого тащатся. Может, чтобы быть своим в любой компании? «Какая-то вонючая фигня, – брезгливо подумал он, – Желтые пальцы, прокуренные волосы и одежда. Бррр!». Николай вообще ценил себя достаточно высоко. Во-первых, он был на год старше большинства стоящих во дворе первокурсников, потому что учился в медучилище, а они поступали после школы; а во-вторых, уже имел представление о медицине и красный диплом. С девочками, которые не курили, он тоже познакомился, и среди них были очень даже ничего. Особенно Коле понравилась Настя – постройнее и пониже, и Аня – повыше и пофигуристей. Бронзовая медаль в его зачете досталась уже знакомой Свете – ее немного портил горбатый нос.
На следующий день все пришли на учебу в белых халатах – так было положено, хотя медицинских предметов еще изучать не начали. Но со второй пары, пользуясь хорошей погодой, уже без халатов, их отправили наводить порядок в свежепостроенной столовой. Демид, как самый опытный, подбил пацанов сходить за пивом, благо что пивзавод был на углу того же квартала. Николай, в свои 18 лет, почувствовал себя настоящим взросляком, потягивая Жигулевское из бутылки темного стекла на ласковом сентябрьском солнышке. Оно словно подмигивало и тихонько шептало ему: «А сколько еще интересного будет в этой взрослой жизни!». Когда они вышли из-за угла, где оставили пустые бутылки, то выглядели совершенно счастливыми и весело смеялись. Навстречу им шли две девушки с их факультета, только на курс старше, и тоже улыбнулись им. Одна из них – высокая брюнетка, а вторая, пониже, – рыжая, которой Коля успел подмигнуть. Оглядываясь и пересмеиваясь с подружкой, она удалилась, слегка покачивая бедрами. Он подумал про себя: «Где это она успела меня заметить?». У удаляющейся девушки Николай смог разглядеть точеную фигурку и темно-рыжие волосы, отливавшие медью на солнце.
На другой день Коля уже знакомился с этими девчонками. Брюнетку звали Таня, но больше ему понравилась Марина по фамилии Смирнова. Они были ровесниками, жила она в пригороде, и автобус к ней отходил с Колиного района. Николай проводил ее до остановки и пожал руку на прощание. Общение их продолжилось, и погода благоприятствовала встречам: было ясно и тепло – бабье лето. Они гуляли по парку, находившемуся между институтом и его районом, под ногами шуршали листья цвета ее волос. Марина носила модную тогда прическу с начесом и стоячей от лака челкой, и когда они впервые поцеловались, она смешно отпружинивала от Колиного лица. Произошло это как-то невзначай, но сердце его забилось сильно-сильно. «Да я пользуюсь успехом!» – гордо думал он, проводив девушку на автобус и возвращаясь домой. На следующем свидании Николай спросил Марину, как она вообще обратила на него внимание, он ведь даже не учится на ее курсе. «Ёкнуло – значит мое!» – засмеялась она и показала на сердце. На дворе стоял октябрь, было не холодно, и их встречи в основном проходили на свежем воздухе. Марина завела разговор:
– Ты будешь моим… Вот, угадай, кем?
– Ну, хоть дай подсказку!
– Это – два слова через черточку.
– Так, дай подумать… Героем-любовником?
– Нет, глупый. Ангелом-хранителем!
– Ааа… – разочарованно потянул Коля.
Чаще они виделись на людях в институте, и Николай уже перезнакомился со студентами из ее группы, а встречи наедине случались не чаще пары раз в неделю (надо же было еще когда-то учиться). На него навалилась анатомия, где надо было выучить кучу костей скелета, и гистология – наука о тканях организма, страшно нудный предмет. Благо, с латинским языком, в отличие от его одногруппников, у Коли проблем не было, потому что они подружились еще в медучилище. Более того, он даже завел себе специальный блокнот, куда переписывал интересные латинские афоризмы, которые встречались ему в художественной литературе. Но вот наступил ноябрь, а с ним и первые холода. Марина первая заговорила о своей любви к Николаю, и все свои речи подводила к ответному признанию. Коле она очень нравилась, но произнести слово «люблю» он боялся, так как считал, что это ко многому обязывает. Он вообще был мальчиком книжным, домашним и романтичным. Несмотря на то, что они встречались уже два месяца, дальше поцелуев общение их не доходило, и Марина ни разу не была дома у Николая. Тогда девушка первой позвала его к себе в гости, посмотреть новый фильм с Кевином Костнером «Водный мир». «Тебе же нравится этот актер», – объяснила она, как-то лукаво улыбаясь.
Но Коля еще хорошо помнил, как обжегся на горячем молоке своей первой любви, поэтому теперь дул на воду. «Что бы это значило?» – размышлял он над предложением Марины, и с ответом не спешил. Не то, чтобы он был каким-то тормозом или стал импотентом, но тут, сидя вечером за домашним заданием, задумался:
– Что там меня ждет? Секс или знакомство с родителями? Марина Смирнова – девушка серьезная, небось еще и девственница. Так ведь и жениться придется… Самое главное, я не могу понять, люблю я ее или она только мне нравится? – и он написал на бумаге формулу Like?Love. – Неспроста я о ней родителям ничего не рассказывал. А больше всего мне не нравится, что она меня прямо-таки заставляет признаться ей в любви. Нет, я так не могу! – решил он. Смотреть кино Николай отказался, и вместе с температурой на улице остыли их отношения. Расстались они без слез, но Марина фыркнула: «Любовь без радости была – разлука будет без печали!».
Его увлечение Смирновой помешало Николаю толком рассмотреть девчонок из своей группы. За прошедшую осень Настя и Аня стали подружками и сидели на занятиях за одним столом. Настя Большова Коле нравилась больше: она была мелкая, шустрая и смешливая, но уже встречалась с каким-то мрачным чуваком в красных джинсах. Аня Комиссарова, наоборот, была высокая, с большим бюстом и слегка печальными большими глазами, как будто эта грудь оттягивала ей нижние веки. Николаю хотелось узнать ее получше, и они стали общаться. Оказалось, что они оба любят читать, и Чехов стал брать у нее модные журналы типа «ОМ». Затем, когда по телевизору стали показывать сериал про Эркюля Пуаро, Аня дала ему прочесть Агату Кристи. Кстати, группа с таким названием звучала тогда из каждого утюга, и тоже нравилась Коле. Один за одним прогремели их альбомы 1993 и 94 года – «Позорная звезда» и «Опиум». Николай добыл их более ранний альбом «Декаданс» 1991 года – тоже классные песни!
На теме музыки он поближе сошелся с одногруппником Лехой Петровым, чего не произошло с Демидом. Назаренко был фигурой для Коли непонятной: был старше и патлатей, сочинял стихи, но при этом занимался русским рукопашным боем. Петров был гораздо ближе: родом из Новороссийска, окончил музыкальную школу по классу саксофона. Только Чехов был мальчиком домашним, а Леха – нет: умел драться, курил сигареты и анашу, и, вообще, уверенно стоял на земле своими широкими ступнями, на его фоне Коля казался более стройным и интеллигентным. Несмотря на различия (а может, благодаря им), они подружились. Петров не только разбирался в музыке, но и играл на гитаре, а еще открыл для Коли творчество группы «Чиж и Ко». Одногруппники остановились перед входом в так называемый морфологический корпус – семиэтажное новое здание института, над входом в которое висела огромная металлическая фигура обнаженной девушки с книгой в руке.