Медный король
Шрифт:
Зачем, зачем проклятый старик научил его проклятому ритуалу? Кем он был, сумасшедший Маяк, до того, как стал сумасшедшим?!
Не прошло часа, как в дверь тихонько постучали: изобличенный шпион, Золотой, обманом пробравшийся в замок, умер.
Мальчик плакал, спрятавшись за грудой искореженного металла. Рядом работала кузница, и в грохоте никто не слышал всхлипываний. Он был уже большой – взрослее многих, служивших поварятами на кухне, ему не к лицу было лить слезы из-за тоски по дому.
Он
Среди толпы людей, среди суеты, шума, множества новых обязанностей он растерялся. Не понимал наставлений, неровно резал овощи, забывал скорлупу на орехах и не раз уже был бит, но плакал не из-за этого.
В закоулке за кузницей громоздились поломанные орудия, блоки, латы, покореженные конструкции непонятного назначения. Сюда нельзя было ходить, но мальчик все-таки пробирался: в полутьме, в грохоте кузницы его никто бы не нашел. Если бы он умер здесь, свернувшись калачиком на голом полу, на его труп наткнулись бы случайно – спустя многие месяцы. От этой мысли слезы лились еще обильнее.
Грохот первого молота прекратился. Почти сразу замолчал второй. О чем-то переговаривались кузнецы. Мальчик не разбирал их слов. Он сидел, подтянув колени к животу, растворившись в своем горе, как кусочек соли в кипятке.
– Эй! Ты чего?
Мальчик вскочил.
Сперва увидел смуглое лицо под шапкой растрепанных светлых волос. Незнакомец выглядывал из-за груды железного хлама, он был заметно младше поваренка и на голову ниже. Потом он вышел весь; поваренок разинул рот и попятился.
– Ты что, никогда не видел нагоров? – приветливо спросил незнакомец.
В далеком горном селе, где вырос мальчик, о нагорах, то есть зверуинах, рассказывали сказки.
– Видел, – прошептал он затем, чтобы окончательно не потерять достоинства.
– Что с тобой? – снова спросил четвероногий малыш. – Кто-то обидел?
– Нет, – мальчик насухо вытер слезы. – Просто пыль. Здесь пыльно. Глаза слезятся.
– Ты тоже любишь сюда ходить?
– Тоже? – мальчик растерялся.
– Я люблю перебирать здесь железки, – признался четвероногий. – Тут можно найти настоящий меч. Который был в битве, понимаешь? Мои клинки слишком… с ними хорошо тренироваться, но они простые.
– Твои клинки?
– Да… А еще тут есть такие штуки, которые вообще непонятно зачем. Вот эти зубчатые колеса, например, если их правильно подобрать – они вертятся. Можно сделать механического солдата, чтобы у него руки и ноги поднимались. Ты тоже?
– Нет, то есть да. Я…
В эту минуту снова загрохотали молоты, и разговаривать сделалось невозможно. Маленький нагор схватил мальчика за рукав белой поварской куртки и потащил за собой. Мальчик боялся, что их заметят, но четвероногий был везуч и отлично знал замок: по узенькой лестнице, о которой мальчик понятия не имел, они выбрались на следующий ярус и забрались в нишу, где журчал источник.
Теперь маленький нагор рассматривал нового знакомого –
– Как тебя зовут?
– Имиль.
– В замке живешь?
– На кухне работаю, – признался мальчик. – А ты…
Его вдруг осенило:
– Ты Подарок?
– Подарок-После-Бедствий, – важно поправил его зверуин.
Имиль попятился:
– Твоя мать… колдунья?!
Он тут же испугался собственных слов. Но зверуин не рассердился – он погрустнел.
– Моя мама волшебница, – сказал он, помолчав. – А мой отец – великий воин Нагорья, Лунный-Кстати. А его всадник, – голос мальчишки задрожал от гордости, – сам Развияр.
– Властелин?! – шепотом переспросил поваренок.
Нагор с важностью кивнул.
– Он мой отец, – прошептал мальчик.
Слова сорвались с губ раньше, чем он успел их удержать. Зеленые глаза зверуина расширились, он отступил, готовый взорваться:
– Врешь!
Имиль молчал, понимая, что сболтнул лишнего. Четвероногий Подарок засопел, заново разглядывая его бледное вытянутое лицо, обрамленное черными прямыми волосами.
– Честно? – голос зверуина упал. – А… кто твоя мать?
– Ее зовут Джаль. Она служила во дворце – давно.
– Сколько же тебе лет?
– Одиннадцать.
– Ого, – протянул Подарок с завистью.
Он глазел так открыто, с таким жадным любопытством, что Имиль отвернулся. На глаза опять чуть было не навернулись слезы.
– Я пойду, – сказал он, проталкивая через горло ком. – Меня… хватятся.
Он изводил себя четвертый час без перерыва. Звенели нагрудники, прогибаясь под ударами, лезла вата из вспоротых защитных костюмов. Молодые стражники выматывались раньше, чем он входил во вкус.
– Назад!
Его противник сидел на земле. Только что Развияр сбил его ударом в колено, и теперь в глазах парня стоял настоящий ужас: как будто он ошибся во время боя. Как будто его сейчас добьют.
– Вставай, – Развияр протянул руку.
Парень поднялся, бормоча извинения. Развияр оперся на мечи; мир медленно поворачивался вокруг оси, тихо звенел, будто раковина Немого Народа. По краям поля зрения его заволакивало красным.
– Развияр!
Он обернулся. Подарок нервно переступал лапами на краю каменистой площадки; его щеки горели, хвост нервно подрагивал.
Развияр улыбнулся. Маленький зверуин ухитрялся быть грациозным, утонченно-хищным, в самых обычных делах и движениях: он мог грациозно реветь, размазывая слезы, или хищно есть кашу; сейчас, чем-то взбудораженный, мальчишка был бы похож на статуэтку из текучей бронзы. Ноздри у него дрожали, как у Яски, но малыш не был магом – он просто принюхивался к настоящим мужским запахам железа и пота.
Развияр кивнул слуге, тот подоспел с кувшином для умывания. Подарок нетерпеливо подступил ближе. Развияр плеснул на него водой. Зверуин отскочил и фыркнул.