Медный всадник — Это ВАМ не Медный змий...

СССР Внутренний Предиктор

Это выдержки из монографии З.Фрейда “Человек Моисей и монотеистическая религия”, написанной им в 1938 г.

Что означала для кочевников, изгоняемых из цивилизованного Египта в безводную и совершенно не приспособленную для жизни Синайскую пустыню, “искусственная спайка, более осязаемая, чем всякая традиция”? Фрейд ничего об этом прямо не говорит, но кое о чем мы можем и сами догадаться, если воспроизведем по его совету древнюю ситуацию и соотнесем её с современной. И тут мы обнаружим, что вся современная история, опирающаяся на письменные источники, свидетельствует о том, что евреев ото всюду изгоняли по причине их особой “искусственной спайки”, непонятной и неприемлемой окружающим народам. И только вторая книга Торы — “Исход” излагает нам историю добровольного бегства евреев. Но тогда одно из двух: либо в Древнем

Египте не было евреев, а в плену случайно оказались какие-то особо свободолюбивые кочевники, почему-то не пожелавшие приобщаться к благам развития цивилизации [24] (рабство в те времена было явлением обычным и повсеместным); либо и процесс пленения, и плен Египетский вместе с последующим за ним 42-х летним “Синайским турпоходом” не были случайными, а являлись по существу этапами единого социального эксперимента глобального уровня значимости. Но тогда эти, внешне кажущиеся не связанными меж собой эксцессы, выглядят как тщательно спланированная и жестко целенаправленная акция жречества Амона по отношению к обыкновенным кочевникам по их “искусственной спайке, более осязаемой, чем всякая традиция”, после которой ничем ранее не отличающиеся от всех прочих кочевники “чудесно” превратились в особо сплоченную общность, которую мы и воспринимаем ныне в качестве евреев. Чтобы разобраться во имя каких целей и кто мог столь последовательно осуществлять достаточно продолжительную по времени акцию (речь идет о планировании мероприятий на период жизни трех-четырех поколений), необходимо понять, кто такие были левиты и какова была их миссия в процессе превращения людей в выдрессированных “обезьян”. В этом нам снова поможет З.Фрейд:

“К величайшим загадкам иудейской пра-древности относится происхождение левитов. Их возводят к одному из двенадцати колен израилевых, к колену Левиину, однако ни одно предание не берется указать, где первоначально расселялось это колено или какая ему была отведена часть в завоеванной земле Ханаанской. Они занимают важнейшие священнические посты, однако левит не обязательно священник, это не название касты. Наше предположение о личности Моисея подводит нас вплотную к отгадке. Невероятно, чтобы большой господин, как египтянин Моисей, отправился к чужому народу без сопровождения. Он, разумеется, привел с собой свиту, своих ближайших сторонников, своих писцов, свою челядь. Они и были первоначально левитами. Утверждение предания, согласно которому Моисей был левит, представляется прозрачным искажением факта: левиты были людьми Моисея.” с. 164 — 165, З.Фрейд, “Психоанализ. Религия. Культура”, Москва, Изд. “Ренессанс”, 1992 г.

В приведенном выше отрывке не так важно, о чем говорит левит современности, как то, о чем он умалчивает. Открыто выставляя надуманную дилемму: писцы-левиты люди Моисея? или Моисей из писцов-левитов? (известно, что Моисей, также как впоследствии Христос и Мухаммад, ничего сам не писал), Фрейд своей системой умолчаний закрывает читателю доступ к технологии создания писцами-левитами образа библейского Моисея, искусно подменяя им Моисея исторического [25]. Внешне же все это выглядит так, как и показано в поэме:

На звере мраморном верхом,

Без шляпы, руки сжав крестом [26],

Сидел недвижный, страшно бледный

Евгений.

В действительности — все наоборот: “львы сторожевые” — левиты уже более трех тысяч лет, надежно оседлав еврейство, посредством этой, самой древней мафиозной общности, управляют жизнедеятельностью многих национальных толп западной цивилизации. Почему же в поэме львов двое? Ответ на этот вопрос, а также на вопрос о том, кто кого оседлал, мы можем найти в книге Альбера Ревиля “Иисус Назарянин”, изд. 1909 г.

Талмудический трактат, озаглавленный “Пирке Абот” (по-русски: “Изречения старцев”), один из самых древних в этой громоздкой коллекции, передал нам исходный пункт, лишенный всякого исторического значения, этой традиционной теории: Моисей, говорит он, получил Закон на Синае и передал его Иисусу Навину. Иисус Навин передал его Старейшинам; Старейшины — Пророкам; Пророки — людям Великого Собрания (или Великой Синагоги).

Эти последние дали три правила:

— будьте обдуманы в своих суждениях;

— старайтесь иметь много учеников;

— насадите изгородь вокруг Закона.

С того времени начинаются упоминания об ученых, которые были выдающимися руководителями в деле передачи и толкования Закона. Первым из них был Симон Справедливый, последний из представителей Великой Синагоги (около 230 г. до Р.Х.) и его преподавание резюмировалось в следующем правиле: “Мир утверждается на трех вещах:

— Законе,

— Культе,

— Благотворительности”.

Преемником Симона Справедливого был некто Антигон из Сихо; его мудрость сосредотачивается в следующем наставлении, в котором чувствуется, как исключение, греческое влияние: “Не уподобляйтесь тем служителям, которые служат господину ради жалования; уподобляйтесь тем, которые исполняют свои обязанности, не думая о вознаграждении, и да будет всегда между вами страх Божий”.

После этого Антигона

Самое вероятное то, что этот дуализм означает расхождение точек зрения и тенденций, не доходивших, однако, до настоящего раскола.”

Об особых возможностях тандема во всякой деятельности наблюдательным людям известно давно, а ненаблюдательным и бездумным — неизвестно, и потому им непонятно, почему, во-первых, высшие руководители следуют по двое, и во-вторых, почему расхождение их точек зрения не доходит до раскола, а тем более вражды. И эффективность тандемного принципа деятельности можно проследить в истории задолго до Антигона из Сихо. Но данный фрагмент из книги Альбера Ревиля говорит о том, что левиты начали его использовать после соприкосновения с диалектикой древних греков, которые, будучи по своей природе материалистическими атеистами, пытались таким образом снимать субъективизм в оценке объективных процессов. Это — метод, и как метод он выше любых идеологических форм, поскольку прошел проверку временем: упоминания о нем есть и во времена, когда в обществе уже во всю властвовал идеалистический атеизм: “Истинно также говорю вам, что, если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного,” — Евангелие от Матфея, гл. 18, ст. 19.

Но монополия на знание методологии — высший принцип, которым руководствуется знахарство при общении с толпой. Только она обеспечивает безраздельную власть при толпо-”элитарной” логике поведения общества и потому уже следующий стих Евангелия от Матфея закрывает доступ непосвященным к пониманию и освоению в практической деятельности этого принципа: “ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них”. Это очень высокий уровень герметизма, ибо на практике известно, что там, где трое — двое почти всегда объединятся против третьего и далеко не каждые «трое» могут объединиться во имя достижения единой цели.

Однако, в коллективном бессознательном русского народа есть все для вскрышных работ по отношению к любому герметизму: “Ум хорошо, а два лучше того”. Эту народную пословицу знают все. Но для того, чтобы противостоять герметизму прошлых и современных левитов следует помнить и дополняющие её: “Ум хорошо, два лучше, а три — хоть брось.” Или еще лучше: “Ум да умец, да третий дубец”.

Он страшился, бедный,

Не за себя. Он не слыхал,

Как подымался жадный вал,

Ему подошвы подмывая,

Как дождь в лицо ему хлестал,

Как ветер, буйно завывая,

С него и шляпу вдруг сорвал.

Защищая свои узкоэгоистические интересы, евреи провозглашают обычно лозунги “заботы о ближнем”, но при этом никогда не говорят прямо, кого считают ближним, а кого дальним. Если же смотреть на их поведение через призму доктрины “Второзакония-Исаии”, то все кроме евреев, для еврейства — дальние. Отсюда Т.Герцель дал и определение нации, которое содержательно более подходит к определению мафии: «Группа людей общего исторического прошлого и общепризнанной принадлежности в настоящем, сплоченная из-за существования общего врага.» Как видно из текста, Евгений не был испуган, а страшился, то есть, нагнетал себя страхами не имеющими отношения к реальности.