Медовые яблоки
Шрифт:
Рывком Андрей встает на колени, прямо на кровати, притягивает Лизу на себя, обвивая ей ноги вокруг себя и придерживая, одновременно поглаживая,
— Маленькая… маленькая… пожалуйста, пожалуйста, объясни мне, я не понимаю. За что прости? Откуда эти слезы? Маленькая… — аккуратно целуя в уголок губ, встречаясь с упрямым взглядом, — давай, маленькая, скажи мне.
— Прости меня за то, что я так отреагировала, мне надо было сдержаться, я всё понимаю, прости меня, вот, — на одном дыхании, как пионерскую речевку в старых фильмах.
— Хорошо, — растерянно глядя в личико
Нифига не хорошо, потому что реально непонятно…
— А что ты «все понимаешь»? — улыбаясь, кажется нервно.
Маленькие девочки гарантируют не только проблемы, но и нервные тики… И запах яблок, и папиллярный рисунок на пальчиках… под языком… и «давай попробуем», и царапину на ноге… Нет, нет, Нет! Маленькая, ты не будешь прятать от меня свои красивые глазки…
Удерживая рукой лицо Лизы, удерживая глазами её взгляд:
— Ну?
— У тебя есть… потребности, — шепотом.
— Есть… у всех есть потребности… И?
— И я девственница, а не дура! У тебя есть потребности, поэтому ты ехал по своим Де-Ла-М, — морщась, — и поэтому там были… эти… презервативы, — выдохнув.
А так-то сразу и не скажешь… Знала бы ты, моя девственница — а -не — дура, какая потребность у меня самая основная… Вот она — моя потребность.
И губы Андрея накрывают губы маленькой в слишком откровенном, требовательном поцелуе, на который получает мгновенный ответ таких же слишком откровенных губ.
Заваливаясь на спину, позволяя расстегнуть свою рубашку, Андрей шепчет:
— Поехали.
— Куда? — поглаживая пальчиками по груди.
— Кто-то говорил, что тут нечего рисовать, что нет видов, — приподнимая маленькую, ставя на ноги на пол, — я обеспечу тебя видами, хватит на десяток лет, — подмигивая, ловя взгляд Лизы на…
О, нет… маленькая моя…
— Не этими видами, маленькая, не сейчас, но твоя заинтересованность мне льстит, — подмигивая.
— А когда?
Мать моя… ты чего творишь-то… я и без того держу свой контроль с большим трудом…
— Будет видно, обещаю… всё будет, как ты захочешь… — секунду помолчав, — и, Лиза, по поводу Тех потребностей, Тех потребностей больше нет, хорошо?
— Хорошо…
Глава 4
Андрей быстро помогает Лизе собрать её бесчисленные краски, карандаши, маркеры
Интересно…они ей понадобятся?
и выходит, оставляя её одну в комнате, наверняка есть что-то, что ей нужно взять, и что бы она не хотела афишировать…
У женщин всегда столько барахла…у женщин, а у школьниц?
Ему приходится отпрашивать маленькую у бабушки.
Даже забавно, отпрашивать…надо же.
Невероятно, Егорова даже звонит её отцу за разрешением, которое, к счастью, получает после уверения, что Андрей — хороший парень из хорошей семьи и ничего такого…
Хм…ничего такого…А может, и вправду, ничего…Не хочу думать… Не могу думать…Хочу…
Потом Андрею предстоит заехать к себе, чтобы захватить свои вещи, и, немного смущаясь, он заводит Лизу во двор, где мать, как обычно, занимается чем-то стратегически
Оставляя маленькую во дворе, быстро забегая в дом, хлопком двери понимает, что он натворил. Что сейчас свалится на голову его маленькой девушки, когда быстро, на ходу сказал, что едет в горы «с ней». В ужасе выскакивая обратно, он видит мать, которая в немом, практически религиозном экстазе смотрит на Лизу, оставив все свои дела, молча присев на стул, сложив руки на коленях, а рядом, в таком же онемении, стоит отец, хмыкая, по обыкновению, в усы. Еще никогда до этого Андрей не приводил девушек домой, говоря, что поедет куда-то «с ней»… Никогда…Порой у него оставались на ночь женщины, но он старался выпроваживать их раньше, чем встанет мать, или, коротко познакомив, отвозил домой, всем своим видом показывая, чтобы Мария Степановна помалкивала, она и помалкивала, пока не появлялся Андрей и не клялся, что этого больше не повторится, и он, конечно, больше не станет водить в дом всяких шалав, и он, конечно же, скоро женится. Никогда до этого он не заводил среди бела дня за руку девушку, говоря, что собирается с ней куда-то поехать.
Андрей мог бы поклясться, что в голове Марии Степановны уже звучал вальс Мендельсона, и мысленно она прикидывала вес будущих внуков, глядя на бедра девушки, стоящей перед ней. Тоня, поймав полный ужаса взгляд Андрея, показала ему жестам, что у него есть пять минут, на большее её не хватит…
— Лииииза, а что там Аня? Ты же подружка Ани, да? Давно я её не видела, — подхватывая под руку, отводя в сторону, по пути прося смелую Дашу рассказать Лизе стишок, а потом бабе, ей тоже хочется.
Бросая спортивную сумку в багажник машины, усаживая Лизу, он слышит Тонино нарочно громкое, с растяжкой, но не злобливое, с какой-то довольной улыбкой:
— Урожайный год на яблоки-то, да Андрей?
И только отъехав, он понимает, в каком состоянии находилась его мама, которая отпустила сына без багажника еды, усмехается, понимая, что разговора теперь не избежать.
Ну и хрен с ним…потом… все потом…
— Горы? Далеко?
Андрей удивленно смотрел на Лизу, насколько он знает, её мама отсюда родом, Лиза приезжала сюда раньше.
— Эй, отличница, посмотри в атлас, да, тут есть горы, маленькая, ты не была? Ни разу?
— Я не помню, не знаю, была, когда еще… — Лиза молчит какое-то время, опустив глаза, — а потом все перемешалось, я думала-это совсем далеко, действительно, надо же…
— Прости, Лиза.
— А? Нет, ничего, я привыкла уже, ты знаешь? Здесь все всё знают…
— Не все и не всё, — усмехаясь, вспоминая кредит на машину.
Солнце вступало в свои полноценные права, принеся с собой жар, духоту, ломоту в теле, покалывание пальцев, сухой воздух кондиционера, который не освобождал от безжалостных лучей, что били через стекло машины прямо в глаза, скользя по рукам, по сиденьям, по оголенным ножкам Лизы, по лицу, где цветной россыпью играли веснушки, удивляясь, смеясь, кружась под этим солнцем.