Медовые яблоки
Шрифт:
— Здесь.
— Что?
— Давай здесь.
О…нет…нет…маленькая…как…черт…нет… Точно нет…Или да…Нет же, это точно не это место…да… хочу… хочу тебя, маленькая.
— Ты хотела дойти до озера, мы не успеем…
— Плевать на озеро, — целуя губы Андрей, — плевать на озеро…плевать…
Плевать на озеро…Хочу…Хочу…
Как метроном в ушах «хочу».
Это невозможно!
— Пойдем, маленькая…рядом…все рядом… — поднимая маленькую, надевая обувь.
Андрей увидел высокие заросли травы, улыбнувшись, дал девочке подбежать к озеру, медленно идя следом, обнимает
— Это просто лужа…
Обиделась маленькая…
— Это большая лужа, маленькая.
— Это большая, грязная лужа.
— Да, это большая, грязная лужа, посредине альпийского луга.
— Ты знал, — не вопрос, утверждение.
— Знал, — целуя макушку.
— Знал и не сказал… — вздыхая.
Обойдя Лизу, приседая на камень у ног, сажая на колени.
— Ты бы поверила?
— Поверила.
— И не пошла?
— И не пошла.
— А потом, потом ты бы думала, что, может, там все же озеро, а, может, за этим озером еще одно…, а, может, я ошибся, думала?
— Думала, — вздыхая, широко открыв глаза цвета неба.
— Теперь ты знаешь, что это просто лужа.
— Это большая лужа.
— И что ты видишь еще, маленькая?
Лиза задумчиво смотрит в сторону…
— Цвет, много цвета…много неба, деревья, там, вдали горы, синие цветы, желтые цветы… снег вон там, тебя… — дыхание останавливается, а потом скачет неровно и громко.
— Видишь, если бы ты не пошла, как много всего не увидела, иногда по пути к большой грязной луже можно увидеть очень многое, маленькая… Может, лужа не имеет значения, — продолжая целовать, — может, стоит дойти до этой лужи, чтобы увидеть что-то еще…К тому же, эта лужа чертовски очаровательная, — смеясь, — посмотри, она круглая, как блин.
И Лиза смеется, забавные веснушки подпрыгивают, когда ладони закрывают лицо, а потом эти же ладошки бегут по лицу Андрея, обводя его, скрываясь в волосах, притягивая к себе…
На обратном пути девушка почти засыпает, но старательно морщит нос, говоря, что не устала.
Устала, маленькая…устала…спи…
На обратном пути Андрею некуда спешить, мотор возмущается и недовольно урчит, только Андрей все равно едет медленно, опасаясь резких поворотов отчего-то…
60 километров, так 60…потерпишь.
Так они и ехали, мотор возмущался, Андрей молчал, а Лиза спала, прикрыв веснушку.
Могла бы и оставить посмотреть…
Лиза не проснулась, когда Андрей тихо вышел у магазина, поставив беззвучно машину на сигнализацию, не проснулась, когда они переехали старый мост у извилины двух рек, не проснулась, когда машина перестала ворчать обиженным мотором, останавливаясь на небольшом лугу, где трава достигала пояса Андрея, а маленькой была и вовсе по грудь, где пестрили разными красками цветы и удушающий терпкий аромат горных трав, он был настолько интенсивный, что если бы не дыхание реки у изножья луга, можно задохнуться.
— Лиза…Лиза, — дует в ушко.
Захлебнись, плюшевый, чего глаз щуришь? Моя теперь…
— Просыпайся, соня.
Проснулась, удивилась, потянулась.
— Где мы?
— В лесу, надо полагать.
— Зачем?
Ах ты лиса…
— Будем
— Ооооо…
— Дааааааа, — с придыханием, быстро целуя губы, — пошли…пойдем же, маленькая…маленькая… Ты испугалась? — обнимая, — глупая, пойдем, мы будем купаться в реке.
— Не испугалась!
— Хорошо, ты не испугалась, все так, как хочешь ты…помнишь…Как…Ты…Хочешь…Так ты идешь?
— Сейчас, мне нужен купальник, подожди.
Отодвинув в сторону планку кофточки, пробегая по кружеву, целуя под кружевом:
— Не нужен. Тебя никто не увидит, только я…
А я хочу тебя видеть…Просто хочу…
Оставив Лизу на берегу строгим «не входи в воду без меня!», Андрей идет дальше по берегу, забираясь на валуны, прыгая в стремительный поток прозрачной, невероятно голубой воды, которая обжигает, стягивает, душит, потом отпускает и дает выдохнуть, вдохнуть полной грудью. Главное, быстро грести к берегу, где стоит маленькая, кутаясь в полотенце, пробуя пальчиками ноги воду — ледяная, снег так близко.
— Иди сюда, Лиза, держись за руку, не пугайся, течение очень сильное.
А что так хитро смотрим?
Сбрасывая полотенце, медленно спуская по плечам, бедрам, опуская волной на каменистый берег.
Твою мать! Это что? Что это? Т Охренеть…Школьницы не носят такого…Не могут…Школьницы играют в классики и рисуют пастелью…Стой, стой…лучше бы тебе не двигаться сейчас! Не на меня! Лучше бы мне в воду…Да! С головой, нахрен! Лет на сто!
Те прозрачные трусики, которые чуть больше недели назад держал в руках Андрей, удивляясь, были образцом целомудрия, это был строгий монашеский наряд по сравнению с этим кружевом, настолько тонким, манящим, что даже срывать его было бы грешно, казалось: подуй сильней и порвется, как паутинка на ветках яблони.
Когда вода стала из обжигающе ледяной настолько горячей?
Ну, держись, маленькая девочка в кружевах.
Подхватывая Лизу, кружа, шепча «зажми носик», прыгая с ней в обжигающую воду, ловя её испуганные руки, хватающиеся за шею Андрея.
Воооооотттттт, в следующий раз будешь в обычном купальнике…или без…В следующий? Следующий…лето кончается не завтра, маленькая.
— Проснулась?
— Да!
— Замерзла… — накидывая полотенце, растирая плечи. — Пойдем к машине.
Поднимаясь по узенькой каменистой тропке навстречу удушающему аромату горных трав, Андрей понимал, что до машины они не дойдут, не сейчас. Запах яблок, смешанный с запахом цветов, леса и неба, становился невыносимо тяжелым, скручиваясь, отправляя горячие волны от головы к ногам, останавливаясь где-то в области живота.
Эта тяжесть давит Андрея к земле в окружении высоких трав, и, бросая полотенце, он утягивает на это самое полотенце Лизу, целуя хаотично, рвано, неконтролируемо.
Ох, маленькая, зачем же ты надела эти трусики…Сидела бы сейчас в машине…
Теперь ложись…давай…так…Боже…Вон эти паутинки…нам они не нужны…сверху не нужны, снизу не нужны…Прочь…
Хаотичные движения губ и рук вскоре превращаются в настойчивые, из настойчивых в легкие, Андрей точно знает, что он хочет, что он может и что из этого себе позволит.