Медовые яблоки
Шрифт:
Один раз он все же увидел, как умеет танцевать Лиза, когда пару лет назад к ним, проездом, заехал её бывший партнер по танцам. Андрей отказывался знать, кем он еще был для Лизы, потому что отчетливо помнил его руку на талии и карие глаза, так контрастирующие со светлыми волосами на фотографиях.
Включив музыку, после долгих уговоров он повел Лизу… феноменально, это было именно так, насколько изменилась Лиза, насколько стали плавными движения, насколько отработано попадали ноги в такт музыки, насколько невероятно изящным был
После чего Лиза сказала.
— Доволен? Всё!
Всё так всё, Андрея устраивали их танцы, когда он попросту поднимал Лизу и в нехитрых движениях кружил маленькую, продолжая свои па уже в горизонтальном положении, едва ли дойдя до середины песни.
Вид покачивающейся попки в кружевах имеет вполне определенное воздействие на Андрея, особенно сейчас.
Кружева, кружева, кружева… теперь-то Андрей знал, где берет Лиза эти безумные вещички, некоторые из них он покупал лично, но это не значит, что они по-прежнему не сводили его с ума. Они каждый раз взрывали мозг острым желанием, особенно сейчас, когда Лиза поправилась, совсем немного, и от этого стала невероятно сладко-сексуальной. Она повзрослела, её движения стали более плавные, желание острым, она научилась томности, страсти, откровенности…
Это невозможно… Больше невозможно… надо… хочу… необходима…
В два шага он настигает Лизу, притянув к себе спиной, встречаясь с ней глазами в большое зеркало… Она красивая, её волосы отросли и теперь спадали волнами по плечам, заканчиваясь как раз у сосков чуть-чуть пополневшей груди. Её живот был гладким и мягким, она не слишком уважала спортивные занятия, на радость Андрея, поэтому никакого супер-пресса, просто девичий гладкий, мягкий животик и упругая, круглая попа.
Невероятная… иди сюда….
Его руки, кажется, знают сами, куда им двигаться, вот они пробегают по груди, немного сдавливая, потом отпуская, поглаживая, вот одна рука спускается к животу и прижимает тело маленькой к себе, вот эта же рука пробегает по краешку кружева, вот вторая рука ложится на талию, обхватив её, вот эта рука отстраняет Лизу от горячего тела Андрея, потому что есть еще спинка, есть те самые местечки у круглой попы, когда зрачки расширяются, когда дыхание становится глубоким, и руки маленькой цепляются за Андрея, где бы он не был, впереди, сзади, сверху, снизу…
Руки живут своей жизнью, у тел свой танец. У глаз свой, которые говорят сейчас через зеркало.
— Люблю тебя…
— Люблю…
Вот большая рука аккуратно снимает кружево, позволяя ножкам переступить через него, вот пальцы отправляются в своё путешествие, собирая влагу, дразня, совсем немного, пока попка вдавливается с силой, ища большего контакта, пока нога отодвигается в сторону, предоставляя больший доступ, пока голова откидывается назад, и губы произносят «ааааааайййхх».
— Я хочу тебя, маленькая… хочу, позволь мне, — целуя шею.
— Я
— Я отвезу тебя сам, — проникая пальцем.
— Так ты опоздаешь, — начиная покачивать бедрами в такт пальца.
— Я хочу тебя, Лиза….позволь мне…
— Я… ааййй… оу… опаздываю…
Никуда ты не опаздываешь…… ну же…… давай… маленькая……
— Нет? — глаза в глаза через зеркало.
— Нееетт, — продолжая двигаться, ослабевать в руках…
Какое нет… ну, какое нет…… ты же хочешь, ты сейчас растаешь…… ты посмотри… это НЕ нет… маленькая……
Я не могу больше слышать НЕТ… Моя……
Отрывая маленькую от пола, одним шагом оказавшись на кровати, целуя глубоко, рвано, на грани осознания уже теряя контроль над своими руками, своим пониманием, своей силой, продолжая ласкать, ритмично, ровно под покачивания бедер…
— Лиза, давай НЕ нет!
Смотря словно через пелену тумана, похоти, злости на девушку, которая так близка к своему освобождению от пут желания… желания, которое он породил и его желания, которое натыкается на упрямое «нет» уже три недели.
А вот уж ХРЕН…… и тебе НЕТ… маленькая де во ч ка……
Резко отрывая руки, облизывая пальцы, смотря в глаза с широкими зрачками, которые смотрят прямо в глаза Андрея, из синевы кажется, сейчас пойдут слезы разочарования, от того, что оборвали, сбили…
Неприятно, правда, маленькая?
Придавливая плечики двумя руками в подушки.
— Скажи мне, Лиза.
— Что?
— Ты знаешь что, не надо врубать дуру, потому что ты не дура!
— Я опаздываю… — всхлип, прячет глаза со слезинками в уголках.
Злость, какая-то глухая, давящая, как пуховое одеяло, лишающая дыхания, горькая, как полынь, злость поднимается из глубин подсознания Андрея. Это то, что сильней его. Это то, с чем он не может справиться сам, сейчас. Сейчас он может только контролировать свою силу, чтобы не сжать одной рукой эту хорошенькую головку с синими глазками и не раздавить её нахрен, потому что нужно "да", потому что нужны ответы. Сейчас.
Ему осточертело молчание, ему осточертели отведенные глаза, ему осточертело тело маленькой, которое отправляет по позвоночнику Андрея совсем другие сигналы, очевидные, красноречивые сигналы, которые так противоречат этому гребоному "нет".
— Скажи мне, Лиза. Скажи. Сейчас, что бы это не было.
— Я опаздываю…..
— Ты, блядь, три недели опаздываешь? Ночами опаздываешь? Днями? Скажи, сейчас же!!
— Что?
Как заговоренная… это хреново колесо для мыши… крутится…… нет… нет… нет… почему нет…
Придавливая сильней, возможно до синяков, у маленькой очень нежная кожа.
Невероятно нежная, белая, с россыпью веснушек, её бы боготворить — эту кожу, этот аромат яблок, который застыл в солнечном сплетении Андрея вместе с ужасом от собственных рук, что придавливают, сжимают.