Медовый месяц на ледяной планете. Рахош и Лиз
Шрифт:
— Не-а, — я похлопываю по своей сумке, которая сейчас набухла от припасов. Беру я не слишком много, поскольку вообще-то мы должны помогать пополнять запасы в пещерах, а не опустошать их, к тому же мне просто хочется послать на хрен всех, кто изгнал моего мужчину. Пожалуй, я и так взяла больше, чем следует, но мне плевать.
Встав на ноги, Джорджи отряхивает свои кожаные одежды.
— Кажется, я уже слышу мужчин.
Я кладу свою сумку на плечо и, спокойно улыбаясь, выхожу вместе с ней из пещеры. Всего лишь для показухи. Р'aхош знает, что, хотя я и говорю, что не переживаю
В смысле, это ведь была я, кого он похитил. Раз я ничего против этого не имею, разве они должны? Ну да ладно. Просто теперь у нас с Р'aхошем появилось масса полезного времени, чтобы наслаждаться жизнью в полном одиночестве.
У большого входа треугольной формы в пещеру стоят двое больших инопланетных мужчин, и моего Р'aхоша легко распознать. Дело не просто в том, что один из рогов сломан, а одну сторону его лица покрывают шрамы, из-за которых он постоянно недовольно хмурится. Все дело в том, что он держит себя так, будто у него шило в заднице. Спина у него прямая, словно аршин проглотил, а плечи напряжены и выступают, будто он готов драться со всеми и каждым, кто полезет на рожон.
Это так офигительно сексуально. Мне нравится это раздраженное, легкое размахивание его хвоста, та суровость, как он себя держит, мне нравится в нем все.
Когда мы подходим, он поворачивается, и его взгляд фиксируется на мне тем собственническим, властным образом, каким он и есть. Так, будто хочет схватить меня и спрятать от всех, кто осмелиться посмотреть в мою сторону. Так, будто хочет поглотить меня целиком, чтобы никому другому я уже не досталась. Так, будто хочет бросить меня на пол пещеры и накинуться на меня, чтобы все знали, что я его.
Может, это и не должно быть настолько волнующе, но я просто офигеть как обожаю этот взгляд в его глазах. Будто я для него все. Будто он лишится рассудка, если кто-нибудь снова попытается нас разлучить.
Даже сейчас, когда я подхожу, и он протягивает руку, чтобы взять мой ранец. Я ему его отдаю, и он, мельком взглянув на него, отмечает, насколько он тяжелый, а затем бросает его через плечо, словно он ничего не весит. Его хвост оборачивается вокруг моих бедер, охватив по-собственнически, а его губы сжимаются, хотя он тянет меня поближе к себе. Мой Р'aхош, он совсем не умеет выражать свою любовь, но мне плевать. Я уже научилась понимать его. Он хмурится оттого, что обеспокоен, что меня кто-то расстроил, или что я хочу остаться здесь, без него.
Я просто игнорирую его мрачность и обнимаю его за талию.
— Детка, я готова идти, куда скажешь.
Вздохнув, он переводит взгляд на стоящего рядом Вэктала. Тот лишь кивает головой и поднимает руку в знак прощания, после чего направляется обратно внутрь пещеры. Мне так и хочется разок врезать Вэкталу за то, что он такой упрямый. Мне хочется встряхнуть его и заорать ему прямо в ухо о том, как сильно он заставляет страдать своего лучшего друга, но я знаю, что все это лишь по той причине, что он должен быть
Кто тут держащая камень за пазухой стерва, так это я. Я не перестаю на него злиться.
Но не сегодня. Сегодня солнечно, и мы отправляемся в медовый месяц. Я послушно стою, пока Р'aхош проверяет мои кожаные одежды, словно я еще ребенок, который не умеет сам одеваться. Он покрепче затягивает лямки на моих сапожках, подтягивает одежду более тесно к моему телу, после чего натягивает мне на лицо капюшон.
— Ты краснеешь на ветру, — это все, что он говорит мне хриплым голосом.
Такой заботливый. Если бы он знал, как сильно меня это возбуждает, он бы тут же застеснялся и стал бы непредсказуемым, так что я стараюсь не дать ему понять, как сильно меня заводит, когда он такой суетливый.
— Ну что, готов к нашему медовому месяцу?
Он выпрямляется и предлагает мне свою руку, а в другой сжимает свое копье. Я кладу свою ладошку в перчатке в его и сжимаю ее, когда выходим из пещеры и направляемся к покрытой слякотью тропе, которая уходит от главного жилища ша-кхаев. Когда мы достаточно далеко, чтобы нас никто уже не услышал, моя ворчливая пара заявляет:
— Не понимаю, чем этот поход отличается от любого другого охотничьего похода, в который мы с тобой вдвоем уходим.
— Разница в том, что вот этот — наш медовый месяц, — отвечаю я, подчеркивая слова, словно это все объясняет. — Он посвящен романтике и сексу, познанию друг друга, и опять-же сплошному сексу и сближению.
— И это то, о чем вы с Шорши разговаривали.
— Девичьи разговорчики, — соглашаюсь я. — Мне были нужны романтические идеи.
Надо признать, что я не самая романтичная женщина в мире, вот я и подумала, что Джорджи в таких делах может быть лучше, чем я. И мне нравятся ее предложения. Насыщенное эротикой купание? Сексуальный стриптиз? Пикантная игра с хвостом? Все это обещает быть веселым.
Р'aхош только рычит, шагая впереди меня, потом переносит меня через покрытую слякотью обледенелую лужу посреди тропы.
— Спаривание не должно быть единственным, чем следует заниматься.
— Так теперь ты вдруг решил, что не обожаешь спариваться? — поддразниваю я. — Да я не забыла все то, что ты вопил, когда твой член был у меня во рту… Если мы хотим, чтобы между нами установилась настоящая связь, мы должны познать друг друга, общаться… делиться мыслями.
Он не смотрит на меня, а шило снова вернулось в его задницу.
— Я бы сказала, что многое можно узнать о мужчине, облизывая его член, но возможно мне только так кажется.
Он ни слова не говорит. Украдкой я вглядываюсь ему в лицо, стараясь делать это незаметно, и совершенно точно, что он покраснел у основания своих рогов. Мой Р'aхош совсем застеснялся, и из-за этого мне чертовски сильно хочется наброситься на него.
Вообще-то, практически из-за всего мне хочется наброситься на него.
— Я мог бы научиться пользоваться твоим оружием, — говорит Р'aхош, отвлекая меня от непристойных мыслей. — Лук. Ты очень искусна, и я хотел бы этому научиться. Ты могла бы меня научить, раз это наш медовый месяц.