Медовый месяц на ледяной планете. Рахош и Лиз
Шрифт:
Возможно и так. Я ворчу благодарность, но даже обдумывая совет Вазы, я чувствую себя… ужасно. Неужели у моей пары есть нетронутые части тела, которые я не ублажал просто потому, что мне это не приходило в голову?
Я что… не справился как пара?
С этой мыслью тяжело смириться.
Часть 3
ЛИЗ
Пещера, в которую мы останавливались этой ночью, расположена в прекрасной маленькой долине с бескрайним морем растущих рядом сашрем
— Мы могли бы остаться здесь на несколько дней, — говорю я Р'aхошу взволнованно. — Может, начнем твои уроки по стрельбе из лука?
Хмыкнув, он подбирает несколько упавших веток деревьев, чтобы использовать их в качестве дров, но свое мнение не высказывает. Он ведет себя так всю вторую половину этого дня, и сначала я просто решила, что это он и его обычная молчаливая личность, но всякий раз, когда задаю ему вопросы, я получаю односложные ответы или вообще остаюсь без ответа, но моему терпению приходит конец.
Я кладу руки на бедра и изучаю его, когда он, подняв очередную ветку, стряхивает с нее снег.
— Тебе что-то залезло в задницу?
Удивившись, Р'aхош выворачивается так, словно разглядывает заднюю часть своих штанов. Его хвост скользит на бок.
— Нет…?
— Я имела в виду, что у тебя плохое настроение. Что-то случилось?
— Нет, ничего.
Его ответ заставляет меня стискивать зубы в отчаянии. Не слишком ли рано мы в наших отношениях дошли до «изводим друг друга» дерьма? Это так не похоже на Р'aхоша. Если он чем-то недоволен, он тут же дает мне это понять. Он бы не стал просто взвинчивать себя, чтобы заставить меня вырывать это из него. Поэтому… это должно быть что-то, что действительно беспокоит его, чем он не хочет делиться.
— Я же вижу, что что-то случилось, — я двигаюсь вперед и легонько поглаживаю его руку. — Мы пара, не так ли? Тебе просто надо поговорить со мной. Расскажи, что тревожит тебя.
Мне в глаза Р'aхош не смотрит, но он и не отстраняется от меня, и после долгого момента признается:
— Я… думаю о доставлении тебе удовольствия.
Основание его рогов затопляет ярко-синий румянец.
Он думает о сексе? Оуу. Почему из-за этого у меня душе становится так сентиментально и тепло?
— Ничего плохого в этом нет, — дразню я и, наклонившись вперед, легонько прикусываю зубами его голый бицепс. — Я тоже много об этом думаю. Ну, и когда же мы остановимся на ночь, чтобы превратить наши мысли в дела?
Взгляд, которым он смотрит на меня, полон смеси эмоций — облегчения, что я не издеваюсь над ним, нужды и удовольствия.
— В любое время, когда только пожелаешь.
— Я голосую за то, что в следующей пещере, которая нам встретиться, мы остановимся на эту ночь. Мне все равно, насколько будет рано. Нам понадобятся силы для нашего медового месяца.
И я подмигиваю ему самым коварным намеком, что я когда-либо делала.
Р'aхош фыркает, куда больше походя на самого себя. Он кладет большую руку
— Недалеко отсюда есть пещера. Не за следующим холмом, а следующем после него.
Ну, наверное, час ходьбы? Я смогу с этим справиться. Я протягиваю руку, надеясь, что он возьмет ее в свою, и я довольна, когда он это делает.
— Будем надеяться, что Ваза не повернет обратно, решив потусоваться с нами.
— Если он это сделает, он на своей заднице обнаружит мой сапог, — рычит Р'aхош.
Черт, это так сексуально. Я обожаю, когда он ведет себя как собственник.
***
Мы оба молчим, пока добираемся до пещеры. Я помираю от любопытства, желая точно знать, что задумал Р'aхош в сексуальном плане, но он большой девственник (ну… уже нет), до сих пор рядом со мной становится невероятно стеснительным и неловким, поэтому мне нужно проявлять осторожность, чтобы не дать ему почувствовать себя неудобно. Мы идем в практически безмолвной тишине, вот только его вошь тихо напевает и мурлычет, заверяя меня, что он думает о сексе, что заставляет думать о сексе и меня, от чего моя вошь начинает беситься. Как ни парадоксально, отсутствие разговоров между нами стало почти эротичным, как будто мы все сдерживаем в себе, чтобы мы могли взорвать наши гормоны по всей пещере, как только туда доберемся.
К тому времени, как мы приходим, я практически уже извиваюсь от потребности, словно само путешествие было своеобразной формой прелюдии. Я жду, пока Рахош осмотрит пещеру, чтобы убедиться, что не заявились «гости», после чего он выкрикивает мое имя. Когда я захожу, он разжигает в кострище огонь, раскрошив один из лепешек навоза, которые используются для топлива.
— Я позабочусь о том, чтобы расстелить постель, — говорю я ему. — Ты заканчивай, а потом помой руки.
Он ворчит одобрение, и мы оба приступаем к работе.
Я, конечно, заканчиваю раньше его, поэтому осматриваюсь и копаюсь в корзинах с припасами, словно они меня интересуют, пытаясь наблюдать за ним не слишком пристально. Конечно, это невыполнимая задача, потому что мне хочется следить за каждым его движением, вплоть до того, как он изящно моет руки водой из одного из наших кожаных мешков, намыливая их, а затем ополаскивая их в передней части пещеры. Я никогда не считала, что руки сексуальны, но то, как он ловко скользит пальцами по ладоням, производит очень сильное впечатление!
Это, конечно, лучше, чем порно.
Р'aхош оборачивается, и он, должно быть, замечает взгляд в моих глазах, потому что он, крадучись, направляется ко мне, словно само воплощение хищника, и я встаю на ноги, полная нужды и сильного желания. Он притягивает меня к себе, его руки тянутся к моим волосам, потом он наклоняет мою голову назад и одаривает меня самым сексуальным и глубоким поцелуем за всю мою жизнь. Его рот, обжигающий и притягательный, скользит по моему, и я стону от нужды, в то время как он срывает с меня верхние слои моей одежды.