Медовый месяц с чужой женой
Шрифт:
Я решительно вышла из уборной и, не увидев в спальне хозяина, облегчённо выдохнула.
Подошла к гардеробной и распахнула дверь: должно же здесь быть что-то подходящее?
Перебирая десятки костюмов, старалась не принюхиваться к приятным ароматам. Их источник был в большом шкафчике, где стеклянные полочки заставлены самыми разнообразными флакончиками, один вид которых кричал, что это безумно дорого.
Я не удержалась и прыснула на себя из одного флакона. Едва не утонула от наслаждения, вдохнув дымно-коричное облако, но снова отрезвила
В итоге выбор пал на молочную мужскую рубашку из нежнейшей ткани. Надев её, посмотрела на себя в зеркало и натянуто улыбнулась: оттенок ткани визуально освежил кожу, а струящаяся ткань мягко обняла формы.
Длиной рубашка оказалась до середины бедра и вполне могла сойти за короткое платье. Рукава закатаю, чтобы не напоминать сбежавшую из психушки больную. Вот этот платок, что попался на глаза на другой полке, использую в качестве пояса.
Отлично, смотрелось очень даже скромно.
Туфли, – единственное, что я оставила от свадебного наряда – прекрасно подходили к новому образу.
Я покрутилась перед зеркалом. Шорт не видно, а вот выглядывающая из-за воротника футболка портила весь образ.
Я чертыхнулась и, раздевшись, стянула её через голову. Вновь надела рубашку и, подпоясав себя платком, поняла, что сделала только хуже: соски сквозь тонкую ткань выделились тугими вишнями. Елки! Ещё разок улыбнулась отражению, мысленно убеждая себя, что справлюсь с этим испытанием. Подняла края рубашки, собираясь вернуть футболку на место, но так и замерла. Улыбка рассыпалась, как пыль, когда в зеркале я заметила хмурого и напряженного Макса.
Честенер молча стоял на пороге и, холодно прищурившись, скользил пронзительным взглядом по моим ногам и спине. Так грозно сводил брови и жёстко сжимал губы, что у меня непроизвольно задрожали колени.
Давно он здесь? Сколько я собираюсь? Наверняка жутко опоздала, потому «муж» и зол.
Обернулась и, нервно облизнув губы, сказала:
– Мы же поедем в магазин? Я не могла позволить себе выглядеть сбежавшей с урока школьницей. Прости, что позаимствовала твою вещь. Потом всё постираю и верну на место.
Макс качнулся назад, мотнул головой, будто вытряхивал неприятные мысли, и сделал три больших шага ко мне.
Я испуганно отступила и легонько ударилась поясницей о комод. Затряслась перед монстром, как загнанная в ловушку добыча, вцепилась в дерево непослушными пальцами.
Глядела в потемневшие от непонятной ярости глаза Макса и уговаривала себя не шевелиться. Всё равно не сбежать от хищника, нельзя выказывать страх, если я хочу приручить зверя.
И почему он так разозлился? Он может позволить себе хоть каждый день менять рубашки, выбрасывая те, что уже носил.
Ладонь Честенера нахально легла на бедро. Макс задрал ткань рубашки, оголив мою ногу до самого верха. По коже метнулись колючие мурашки, и страх схватил за горло. Я судорожно вдохнула и, не отрывая настороженного взгляда от холодных глаз монстра, затаила дыхание. Опять? Олигарх скривился в знакомой злобной усмешке, когда мужские пальцы коснулись шорт. Макс неожиданно присёл и рывком сдёрнул их.
Я ахнула, а монстр, одним движением порвав шорты на клочки, поднялся и яростно прошипел:
– Никакого белья. – Его дыхание опалило моё ухо. – Ещё раз увижу, оттрахаю на месте, недотрога же-на.
И, сжав мой подбородок пальцами, вторгся языком в рот. Приходилось глотать его ярость и упираться ладонями в грудь, чтобы не позволить завалить себя на комод.
В голове набатом стучали страшные мысли, что этот ужас за тридцать дней вывернёт меня наизнанку, перемелет, как мясорубка. Но я же кукла, не имею права что-то чувствовать и сопротивляться. И после всего жду нормального отношения к себе от зверя?
Макс отстранился, когда в моих глазах совсем потемнело.
Он глубоко вдохнул и сморщил нос, отчего горбинка возле переносицы выделилась сильнее, и наклонился к губам, будто собирается продолжить начатое. Вздрогнув, я напряглась.
– Иди в машину, – тихо приказал мой палач и неожиданно отступил.
Я облегчённо выдохнула и мельком заметила, как сильно Макс сжал правую руку. Он часто так делает. Может, у него ломит кости? Или чешется кулак, чтобы меня ударить?
От этой мысли льдом стянуло затылок. Покачнувшись на каблуках, я с трудом удержала равновесие и пошатываясь побрела к выходу. Непривычно неприкрытую промежность касался холодок, и от осознания, что придётся ходить без трусов, быть беззащитной каждую минуту, пересохло во рту.
Глава 16. Макс
Она меня возбуждала. До пиздеца. Так сильно, что глаза застилало туманом.
Стоило увидеть её танцующую у зеркала, как кровь хлынула в голову и прожгла позвонок, налила пах горячей страстью и желанием.
Но ужас в глубине зрачков Поли заставлял сдерживаться.
Какого хрена шлюхе бояться прикосновений? Договаривались же, что будет удовлетворять меня, могла хотя бы притвориться, что кайфует. Ради денег. В насильники я не записывался, хотя если доведёт…
Месть она такая – не знает границ.
Остывать пришлось несколько минут в кабинете. Хотя буря не улеглась, а всего лишь сбавила обороты и не выступала бугром в штанах.
Я вышел в коридор и снёс ногой цветок возле лестницы.
Плевать. На все эти вещи мне глубоко насрать. Ненавижу лоск и богатство, они не приносят мне счастья. Только всё больше опустошают и напоминают о том, что я потерял.
– Максимилиан, – вышла из кухни Стелла, когда я спустился в холл злой, как чёрт. Она решительно выпрямилась и отточенным движением поправила тщательно уложенную строгую прическу. – Можешь меня уволить, но девочке нужно поесть. И тебе тоже.