Медовый рай
Шрифт:
Мне вдруг стало невыносимо грустно. Я отвела глаза от образа Богородицы и стала пробираться к пролому в стене. Споткнувшись о ржавый крюк, торчащий из каменной глыбы, я не удержала равновесия, упала на одно колено и здорово его ушибла. Неужели Богоматерь таким образом дает мне понять, что я делаю нечто предосудительное и потому буду и впредь обдирать себе колени, рвать душу? Да… я поняла… Мне ничего нельзя…
Когда вернулась к тому месту, где, прижавшись друг другу, стояли наши вещи, Мая я не увидела и сразу испугалась до дрожи в руках и коленях. Я не хочу его терять! Я хочу, чтобы он все время был рядом! Я готова падать и падать, и расшибаться в кровь, до самой
Май вылез из одного из оконных провалов. И как мы с ним не столкнулись внутри здания? Он сделал это по-мужски грациозно. Потом с силой оттолкнулся от искрошенного подоконника и, легко перепрыгнув канаву, заполненную кирпичами и всяким хламом, оказался недалеко от меня. Еще раз повернулся к полуразрушенной постройке, присел и сделал ее снимок снизу, потом поднялся во весь свой рост и сфотографировал останки купола. Я невольно любовалась его сильным, гибким телом, длинными ногами, резко очерченным профилем. Это был мужчина моей мечты! Да, именно о таком мне мечталось в юности, тогда, когда можно было мечтать о чем угодно, поскольку еще не знаешь, что вовсе не все в этой жизни будет тебе доступно. Сейчас-то я точно знала, что мечтать о Мае мне не стоит. Богоматерь весьма прозрачно мне на это намекнула. У меня есть муж, к которому я вернусь, когда истекут два отпущенных мне дня. Ну и ладно! И хватит себя изводить!
– А вы видели там… – Я махнула рукой в сторону храма. – …лик… кажется, Богоматери…
– Все-таки залезали внутрь! – Май погрозил мне пальцем. – Это очень опасно, Галя!
– Так вы видели или нет?! – Я не желала говорить про опасность. – Хотите, покажу?!
– Не надо! Я видел! Даже сфотографировал… Может, получится восстановить. Это Оранта…
– Оранта? Это которая с поднятыми руками? А как вы догадались?
– Так там же осталось и изображение ладоней! Еле видное, конечно… Сейчас покажу! – Май защелкал кнопками фотоаппарата, а потом протянул его мне. На экране действительно четко видна была одна рука Богоматери. Май сдвинул снимок вправо, и я увидела вторую ладонь.
Надо же, а я и не заметила! Видимо, завороженная укоряющим, как мне показалось, взглядом Богородицы, я уже ничего не хотела рассматривать, могла лишь думать о своей незавидной судьбе. А Богоматерь, оказывается, вовсе не укоряла. Она сочувствовала мне, раскинув в стороны руки с раскрытыми наружу ладонями в традиционном жесте заступнической молитвы.
Солнце, уже клонящееся к закату, облило всю округу мягким жидким золотом. Несколько кудрявых облаков были очерчены сверкающими кантами, кроны деревьев монументально бронзовели, а трава, будто расчесанная гигантским гребнем, своими стебельками и метелочками собралась в аккуратные пряди уже не зеленого, а теплого цвета охры. Прямо медовый рай. По-прежнему было очень тепло, даже, пожалуй, жарковато.
– Может, искупнемся? – предложил Май. – Уж больно душно!
– Где? – зачем-то спросила я, хотя купаться не собиралась нигде – у меня не было с собой купальника.
– Позади разрушенных прихрамовых построек какая-то речушка внизу, под холмом. Я заметил блеск воды… Наверняка чистая. Здесь ни людей, ни дорог, ни предприятий… Пошли?!
Пришлось сказать, что у меня нет купальника.
– Бросьте, – отмахнулся Май, – сейчас у женщин такое красивое белье, что лучше любого купальника будет. И потом… я могу не смотреть…
И я вдруг подумала, что он прав. На мне черные бюстгальтер и трусики
С другой стороны храма к реке был довольно крутой спуск, и мне пришлось держаться за руку Мая. Я держалась и готова была таким образом спускаться всю жизнь. Рука была теплая, сухая и твердая. Рука настоящего мужчины. Надо же, какая чушь лезет в голову! Можно подумать, что мой Стас не настоящий мужчина! Разве когда-нибудь я сомневалась в его настоящести или мужественности? Да никогда!
Речушка была узкой и извилистой. К середине лета она наверняка зарастает какой-нибудь болотной травой, сухие остья которой кое-где и сейчас высились из воды, а вдоль берега стояли сплошной шуршащей стеной. Разумеется, в безлюдном месте не было никакого подобия пляжа или хотя бы утоптанной площадки. Но Май, как настоящий исследователь, в нескольких местах раздвинул сухостой и обнаружил полуразрушенные узкие мостки.
– Я так и знал! – радостно воскликнул он. – Должны же были как-то брать воду для храма! Но надо, конечно, быть осторожными: доски, похоже, не очень прочные. Я, пожалуй, зайду так, прямо с берега, а вам помогу пройти по мосткам… Раздеваемся!
Я почувствовала, что краснею, непонятно отчего. Я же не собираюсь раздеваться догола, а белье у меня очень даже целомудренно закрытое и плотное…
Вынырнув из туники, я увидела уже раздетого Мая в темно-синих плавках и расшнурованных кроссовках. Кровь опять так стремительно прилила к лицу, что зазвенело в ушах. Ну надо же, как волнует меня этот мужчина… Между тем, «этот мужчина» принялся своими кроссовками приминать траву у мостков, чтобы можно было и на них взобраться и войти в воду с берега. Пока он был занят этим важным делом, я успела снять обувь и джинсы. Когда Май повернулся ко мне, я находилась уже почти в предобморочном состоянии, но его взгляд меня сразу отрезвил. Он был абсолютно равнодушным. Май не видел во мне женщины. Очень захотелось заплакать.
– Идите сюда! – позвал он.
Изо всех сил сдерживая слезы, подступившие к глазам, я подошла к реке. Окружающее настолько расплылось, смазалось и, казалось, растворилось в слезах, что я почти ничего не видела и без помощи Мая вряд ли смогла бы взобраться на мостки. Вода, в которую неловко плюхнулась, меня все-таки взбодрила. Она показалась холодной только после жары, а потом уже ласкала тело теплыми тонкими струями. Низкое вечернее солнце придало водам цвет старого золота, маленькие, тоже золотистые рыбки, явно не пуганные, легко проплывали между пальцами моих рук, тыкались в шею и грудь. Рыбье спокойствие скоро передалось и мне. И чего я так растревожилась? Будто происходит что-то из ряда вон! На самом деле я просто наслаждаюсь летним вечером, плыву, отдыхаю в медовом раю…
Стояла тишина, нарушаемая лишь всплесками воды, над которой вились стрекозы и какие-то странные насекомые с узкими мохнатыми тельцами и блеклыми мотыльковыми крылышками. Мне было хорошо, не хотелось выходить из воды, но Май в конце концов прервал мою нирвану, в которую я умудрилась-таки впасть.
– Галя, надо бы найти где поужинать! Вы хотите есть?
Я повернула голову на его голос. Май уже стоял на берегу, высокий, стройный, загорелый… Внутри меня опять что-то стронулось с места и грозило очередной раз привести не в лучшее состояние, и потому я постаралась сосредоточится на своих ощущениях. Хотела ли я есть? Пожалуй, нет… Но раз ему хочется…