Медовый Спас
Шрифт:
– Будем надеяться, что за медведем гнались обычные пчёлы. И, всё же, у меня пропало желание строить на причале плот. Ведь в ту сторону полетел пчелиный рой. Давай останемся здесь до следующего утра. Надеюсь, охотник на медведей сегодня не вернётся за добычей.
– Это правильное решение – сказал Анатолий, радуясь возможности переночевать под крышей, а не под открытым небом.
Они вернулись в избу. Павел затворил дверь на щеколду.
– Ложись спать на лавку, – великодушно предложил Анатолий. – Я всё равно на ней не умещусь. Она очень узкая.
Ещё было светло, когда Павел уснул. Анатолий расположился на полу. Он пожалел, что не догадался принести из сарая сено. Однако сходить за сеном он не решился. Он долго ворочался и не мог заснуть.
Наступила ночь. В окно светила полная луна. Её свет падал на пол рядом с Анатолием. Он смотрел в маленькое окошко, перекрещённое досками, и ни о чём не думал. Уже засыпая, он увидел в окне не то медвежью морду, не то жуткое человеческое лицо, освещённое белёсым лунным светом. Ему стало страшно и, хотя наваждение мгновенно пропало, он уже разгулялся. Павла он решил не будить, чтобы тот не стал над ним насмехаться. Лишь под утро Анатолий провалился в сон.
Его разбудил странный звон.
– Ты слышал, будто вдалеке звонили колокола? – спросил Анатолия уже проснувшийся Павел.
– Слышал, – кивнул Анатолий и встал с пола.
– От тех далёких колоколов исходил необычный вибрирующий звон. Я слышал, что звон колоколов бывает слышен за несколько километров. Тем не менее, если мы определим, в какой стороне церковь, мы можем выйти к селу.
Они вышли из избы и приблизились к обрыву. Возле воды, чуть в стороне от причала, лежала тёмная туша.
– Это, вчерашний медведь. Он сдох, – поправляя заткнутый за ремень топор, сказал Павел.
– Туда ему и дорога! Как вспомню его, так по коже начинают бегать мурашки, – признался Анатолий.
Они спустились по лестнице к реке, и подошли к туше мёртвого медведя, в шерсти которого запуталось множество мёртвых пчёл. Ещё больше мёртвых насекомых лежали без движения в траве. Павел поднял пчелу и рассмотрел её.
– Это дикая пчела. Скорее всего, пчёлы стали жертвой вирусного заболевания. Видимо, случилось следующее: медведь, после того как ты его испугал, решил успокоить свои расшатанные нервы мёдом и полез в дупло. Но при этом он стал жертвой пчёл. Впрочем, возможно, медведь даже не лез за мёдом, а пчёлы сами напали на него. Вирус апимортоза перед гибелью пчёл вызывает невероятную агрессию. У больных пчёл вырабатывается чрезвычайно опасный токсин. Я это знаю, потому что занимался проблемой апимортоза.
– Значит, плохо занимался, если по всему миру с пчёлами неизвестно что творится.
– К сожалению, пока победить вирус не удалось. Что ж, давай строить плот. Пойду и поищу в сарае прочные верёвки, – решил Павел и стал подниматься по лестнице.
Анатолий остался на берегу и стал любоваться пейзажем. Он не заметил, что за ним наблюдает рысь, затаившаяся на толстом суку росшей у воды берёзы. Как только Анатолий повернулся к рыси спиной, она прыгнула на него. Анатолий вскрикнул, ощутив острые когти на своей спине. А вскоре сильная боль пронзила его плечо, в которое вонзились клыки хищницы. Неожиданно рысь разжала челюсти и свалилась со спины толстяка. Анатолий упал. Над ним склонился Павел, державший в руке топор с окровавленным лезвием. Он в несколько прыжков преодолел пару десятков ступеней лестницы, и пришёл на помощь своему спутнику.
– Хорошо, что я недалеко ушёл и вовремя вернулся, – сказал Павел, рассматривая мёртвую рысь, лежащую в луже крови. – Тебе повезло, что рысь не добралась до твоего горла. Но куртку и рубашку она тебе сильно порвала.
– Спасибо! – поднимаясь с земли, прохрипел Анатолий. – Почему рысь напала на меня, а не довольствовалась мёртвым медведем?
– Видно, она предпочитает свежатину…А ведь ты серьёзно ранен, – сказал Павел, увидев пятно крови на плече Анатолия.
Толстяк покачнулся, ноги его подкосились, и он упал. Павел отшвырнул в сторону топор, снял с себя рубашку, оторвал рукав и перевязал раненого. Потом Павел увидел появившуюся из-за речного поворота лодку, которая направлялась к причалу. Сидевший в лодке гребец энергично работал вёслами.
– На помощь! Здесь раненый! – громко закричал Павел и замахал руками.
Лодка пристала к причалу, и из неё выбрался высокий худощавый человек с окладистой бородой в просторных серых штанах и белой рубахе, подпоясанной красным кушаком. Синяя лента поддерживала на лбу волнистые светлые волосы. За спиной у него висела винтовка. Незнакомец привязал лодку к кнехту, и направился к пришлым людям.
Странно одетый человек помог Павлу дотащить раненого до лодки. Пока они несли Анатолия, незнакомец молчал. Павлу тоже было не до разговоров, поскольку нести толстяка было тяжело. При этом Павел удивился, что он не чувствует Боли. Чем больше он погружался в таёжную жизнь, тем реже Боль напоминала о себе.
Анатолия уложили на дно лодки. Незнакомец сел на вёсла, а Павел устроился на корме.
– Кто его так? – прервав молчание, спросил кареглазый незнакомец.
– Рысь. Я её убил топором, – ответил Павел.
– В тайге без оружия ходить нельзя. Хорошо, хоть топор у тебя был. Видно, отыскали его в сарае. Небось, вы и сарай вскрыли, и дверь в избу взломали?
– Вскрыли и взломали, – вздохнув, признался Павел.
– Не вздыхай. Если голодные были, и ночевать было негде, то это простительно, – сказал незнакомец.
Он направил лодку вниз по течению реки и поинтересовался:
– Вы кто такие, и откуда будете?
– Меня зовут Павел Смирнов, а его – Анатолий. Фамилию не знаю. Мы с ним единственные выжившие пассажиры самолёта, который упал посреди тайги. Мы летели из Москвы в Красноярск, – рассказал Павел.
Незнакомец недоверчиво посмотрел на Павла.
– Ты хоть представляешь, где находится Красноярск? Знаешь, сколько сот километров будет от этой речки, именуемой Уклейкой, до Красноярска?
– Откуда же мне знать? У меня нет карты, – развёл руками Павел.
– Что ж, похоже, ты не врёшь. То-то я думаю: что за гул и громкий хлопок вчера утром я слышал вдалеке. Значит, самолёт неподалёку грохнулся.
– Вообще-то мы с Анатолием от места крушения шли довольно долго. Самолёт упал в речку. Только это была не Уклейка, а другая мелкая неширокая речка. Мы сначала от реки в тайгу углубились.
– Это вы зря! Лучше идти по берегу реки.
– Мы от медведей ушли. Их возле реки и самолёта много объявилось. Они трупы погибших принялись пожирать.