Медовый Спас
Шрифт:
– Как себя чувствует Михаил?
– Он в шоке. Всё твердит, что вы ни в чём не виноваты. Печёнкин очень расстроен. Лаборатория опечатана. Но, при этом Михаил готовится к выступлению на конференции.
– Значит, Печёнкин полетит в Красноярск?
– Михаил сказал, что обязательно полетит. Он не давал подписку следователям. А вас, Павел Витальевич, больше никуда не вызывали?
– Не вызывали. Знаешь, Дима, а ведь я решил устроить побег из этой жизни. Устал я от Боли.
– Вы такие мысли выбросите из головы! – заволновался Дмитрий.
– Ты не понял. Несмотря на подписку, я решил уехать из города. Мне здесь стало тяжело. Я поймал себя на мысли, что перестал радоваться красивым закатам, которые я наблюдал с балкона по вечерам. Теперь меня не держат в городе ни эти закаты, ни работа.
– Но вы так просто говорите об этом по телефону, а между тем…
– Если даже наш разговор прослушивается, это не страшно. Следователи взяли с меня формальную подписку. Они ведь знают, что мои дни сочтены и не станут препятствовать исполнению моего последнего желания – покинуть перед смертью душный суетливый город.
– Вы придёте на похороны Веры?
– Не знаю, – тяжело вздохнув, сказал Павел.
– Ну, всего доброго, Павел Витальевич!
– До свиданья, Дима! Спасибо, что позвонил.
Павел положил трубку и посмотрел в окно. На улице уже сгустились синие сумерки.
– Ну вот, и зашло моё солнышко, – прошептал Павел, Он снова улёгся на диван и провалился в цветной сон, в котором увидел поле. Над розовым клевером кружили пчёлы. Во сне он даже слышал мерный гул, создаваемый крылышками насекомых-тружениц.
Когда на следующее утро Павел проснулся, перед его окном зависло гудящее тёмное облачко. Он закрыл окно и через стекло стал наблюдать за пчелиным роем, который стал снижаться и скрылся с глаз. Послышались крики соседей снизу. Павел набрал номер телефона городской службы спасения.
– Выезжайте скорее! Пчелиный рой проник в квартиру, расположенную этажом ниже. Там погибают люди! – сообщил взволнованный Павел и назвал адрес соседей снизу.
– За последний час это третий вызов на усмирение взбесившихся пчёл. Мы не можем сказать, когда сможем к вам выехать. Вроде бы, почти все пчёлы уже передохли или готовились сдохнуть, а теперь откуда-то снова появились, – ответил дежурный.
Павел прислушался. Криков из нижней квартиры не было слышно.
– Похоже, что уже не надо спешить. Там всё стихло, – проговорил потрясённый Павел и, положил трубку.
Тут же снова раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, Павел Витальевич! – сказал Печёнкин.
– Здравствуй, Миша! Как дела? – осведомился Павел. – Слышал, что ты сильно переживаешь из-за трагедии на опытном участке.
– Ну, да, я переживаю… Как ваше здоровье, Павел Витальевич? – спросил Печёнкин.
– Как обычно.
– А у меня началась депрессия, – признался Печёнкин. – Ведь меня тоже допрашивали. Следователи со всеми сотрудниками лаборатории беседовали. А инженера по техники безопасности даже с собой увели. Говорят, начальника нашего института уже сняли с должности.
– Что ещё произошло в институте? – поинтересовался Павел.
– У всех сотрудников лаборатории изъяли материалы, связанные с экспериментами. А ведь мы были почти у цели и скоро могли остановить распространение апимортоза. Но я всё равно со своим докладом полечу в Красноярск. Я всю ночь готовил тезисы доклада для выступления на конференции, а вот оформить отчёт, как вы просили, не успел. Правда, в тезисах приведены общие положения, а основные данные содержатся в моём отчёте. Я его возьму с собой. Пусть отчёт сырой и написан от руки, но при выступлении на конференции я именно из него буду приводить важные сведения.
– Когда вылетает самолёт?
– Сегодня днём.
Павел задумался. Ведь он тоже летел сегодня дневным рейсом в Красноярск.
– Почему замолчали, Павел Витальевич? Вам плохо? – забеспокоился Печёнкин.
– Нет. Просто подумал о твоём отчёте.
– Да оформлю я его, как положено! Как только вернусь, сразу им займусь, – пообещал Михаил.
– Удачи тебе, Миша!
– Выздоравливайте! Всего вам доброго!
Павел стал готовиться к поездке. Он заказал такси, в кожаный чемодан положил сменное бельё, пять пар носков, несколько упаковок шприцев, ампулы с болеутоляющим препаратом и бутылку дорогого коньяка, который взял в качестве подарка для деда Игната. Затем Павел надел камуфляжную куртку и брюки и вышел из дома.
В зале ожидания аэропорта Павел приметил Печёнкина. Он не стал подходить к Михаилу. Увидев своего начальника в аэропорту, мнительный Печёнкин мог предположить, что Смирнов бежит из Москвы, испугавшись ответственности.
В самолёте Павел занял своё место в середине салона. Сидя в кресле, он увидел проходившего в хвост самолёта Печёнкина. Павел не окликнул его, а Михаил не заметил Смирнова, так как был погружён в свои мысли. В руках у Печёнкина была толстая кожаная папка. Как догадался Павел, в папке находился отчёт.
– Надо набраться терпения. Нам сегодня придётся долго лететь. Вот месяц назад я летал в северную столицу, так не успели мы взлететь, как уже приземлились, – сказал сосед Павла – одетый в синюю куртку полный круглолицый мужчина с короткой стрижкой ёжиком и маслянистыми карими глазами.
Толстяк сразу не понравился Павлу.
– Хочу заметить, что столиц не может быть две. Нет никакой северной столицы. Столица у нас одна – Москва, – сказал Павел.
– Не вздумайте так сказать в Питере, а то вам не поздоровится! – сказал толстый пассажир.
– Вы не могли бы перестать давить на меня плечом и широко расставлять ноги? – попросил Павел. – С таким весом, как у вас, надо покупать два билета.
Обидевшийся толстяк и не подумал потесниться.
– А на таких тощих, как вы, надо в суд подавать за дискриминационные высказывания в отношении полных людей, – процедил сквозь зубы толстяк.
– Простите меня за несдержанность. Просто я болен и раздражён. У меня онкология, – признался Павел.
На лице у толстяка появился испуг, и он сразу же отодвинулся от соседа. При этом его плечи лишь немного сместились в сторону, а огромный живот заколыхался.