Медовый Спас
Шрифт:
– Какая же ты красивая, Светлана! – сказал Павел.
– Почему ты меня снова так назвал? – удивилась Фотиния.
– Мне кажется, будто это твоё настоящее имя. Оно больше тебе подходит.
– Странно. Именно так хотела назвать меня мама. Однако отец настоял, и при крещении меня наименовали Фотинией.
– Фотиния тоже хорошее имя. Я тебя так буду называть при людях. А Светланой стану называть, когда мы будем наедине.
– О чём ты говоришь? У нас так не принято… Я и так удивилась, что меня отец с тобой отпустил. Видно он считает тебя больным, а ты, я гляжу, выздоравливать начал.
– У вас тут суровые обычаи?
– Нет. У нас тут не суровые обычаи. Просто тебе слишком много лет.
Павел грустно посмотрел на Фотинию.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Хотя, мне ты очень нравишься и мне наплевать на разницу в возрасте. Вот только если узнает Пётр…
– Это кто такой? – поинтересовался Павел.
– Сын Игоря, который тебя сюда привёз. Пётр за мной давно ухаживает. Все считают его моим женихом.
– Вот как? – грустно произнёс Павел.
– Но я его не люблю. Он скучный. Пётр никогда не будет долго стоять на берегу озера, смотреть при свете луны на набегающие на берег волны и рассуждать, как шепчут звёзды, – сказала Фотиния и попросила:
– Пожалуйста, назови меня ещё раз Светланой.
– Светлана, нам ещё долго идти?
– Нет. Спустимся с холма, пройдём по мосту, переброшенному через узкий залив, а там, за перелеском, находится пасека, от которой недалеко до Медной горы. Мост можно и обойти, но в тех местах сплошные заросли кустарника, да и идти в обход далеко.
Они пошли дальше.
– Я слышал, ваш литейщик из руды, добытой в Медной горе, отливает колокола.
– Да. Все колокола для церкви он вместе с подмастерьями делал. Агапов не только колокола отливает, но и всякий инвентарь изготавливает – лопаты, грабли, вилы и топоры.
– А подковы он куёт?
– Зачем? Лошадей на острове нет.
– Что ж не завели?
– Откуда мне знать? У нас на острове есть три поля, которые засеиваем пшеницей, рожью и овсом. А пашет у нас дядя Игорь.
– Так он не только охотник?
– Не только.
– И что же, он сам с плугом ходит?
– Нет. Зачем сам? У него лось для этого есть.
– Лось – это фамилия или прозвище?
– Лось – это животное.
– Так он на сохатом пашет? – изумился Павел.
– Ну, да.
– Чудно тут у вас – на диких животных пашете.
– Этот лось ручной. Однажды поздней осенью звонарь Серёжа подобрал на берегу озера маленького лосёнка, который по льду добрался до Звон-острова. Видно его мать волки задрали или она просто умерла.
– И как же сохатого пахать заставили? Ведь лоси дикие животные.
– Серёжа особые слова знает. Он лосёнка Дружком назвал, как пса, а собаки верны человеку. Вот лосёнок и выполнял команды звонаря, а точнее – просьбы. Командовать Серёжа не умеет. Добрый он очень, чтобы командовать. Серёжа своего Дружка пахать научил. Сначала Дружок маленький плуг таскал, почти игрушечный. Для них это была игра. А потом дядя Игорь это приметил и уговорил Серёжу ему Дружка отдать для работы.
– Интересно взглянуть, как лось пашет, – улыбнулся Павел.
– Ещё увидишь.
В этот момент послышался громкий хлопок, за которым последовал шумный протяжный вздох. Павел насторожился и посмотрел на серебрящееся под солнечными лучами озеро.
– Это озеро снова вздохнуло. У нас так об этом явлении говорят, – сказала Фотиния.
– Что это за явление? – удивился Павел.
– Этот звук на самом деле больше похож не на вздох, а на стон. А наши рыбаки называют эти звуки зовом озера. Иногда на поверхности озера можно заметить большой пузырь, который потом лопается с хлопком.
– Из-за чего тот пузырь появляется?
– Разное говорят. Мой отец считает, что это бывает, когда со дна озера поднимаются газы. Но никто точно не знает, из-за чего так бывает. Ведь это же не болото – вода в озере чистая. Откуда в озере газам взяться? Да ты этими пузырями, гляжу, заинтересовался. Только знай, что к такому пузырю приближаться опасно. Лет десять назад три рыбака далеко от берега ставили сети. Люди с причала видели, как возле рыбацкой лодки появился большой пузырь, который лопнул, хлопнул – и всё! – Фотиния безнадёжно махнула рукой.
– И что же случилось с рыбаками?
– Пропали вместе с лодкой. Утонули, наверно. Среди них был Пахом – родной брат Игоря, который тебя сюда доставил. Пахом – дядя Петра.
Павел нахмурился.
– Не обижайся – я постараюсь как можно реже упоминать о Петре, – пообещала Фотиния.
Они подошли к мосту, переброшенному через узкий залив, глубоко вдающийся вглубь острова.
– Давай искупаемся, – предложила Фотиния.
– Ты собираешься плавать в одежде?
– Я обычно так купаюсь в озере возле села.
– А пузырей не боишься?
– Возле острова их не бывает. К тому же, известно: если недавно пузырь взорвался, следующего несколько дней не будет.
– А где мы спустимся к воде?
– Мы не станем спускаться. Давай прыгнем с моста!
Павел покачал головой.
– Или ты боишься? – спросила Фотиния. – Тут не расшибёшься – залив глубокий и камней на дне нет.
– Да ничего я не боюсь, – сказал Павел и вдруг вспомнил, что преследовавшая его Боль отступила. На этом острове он ощущал себя здоровым.
Фотиния ступила на мост, сложенный из шести длинных брёвен, связанных канатами. Павел последовал за ней. Они вышли на середину моста.
– Здесь до воды метров десять будет, – сказал Павел, стараясь ничем не выдать своего волнения.
– Я уже не раз прыгала с моста в воду. Мальчишки тут часто ныряют.
Фотиния подошла к краю моста, прыгнула и ушла под воду. Вскоре она выплыла на поверхность и помахала рукой Павлу.
Павел, зажмурился и шагнул…
Он ушёл под воду и вокруг него забурлили мелкие воздушные пузырьки. От холодной воды у него перехватило дыхание.