Медсестра из Райминстера
Шрифт:
Возвращаясь в клинику, я прошла через главные ворота. Вдруг мимо меня проехала машина, и Том Арджайл, сидевший за рулем, дружески помахал мне рукой:
— Привет, Дженни! Где ты была? Только не говори мне, что ты уже возвращаешься! Садись лучше ко мне в машину, поедем в «Лорд Нельсон».
Это было тихое кафе рядом с клиникой. Мы заказали шерри и уселись за одним из свободных столиков. Я рассказала ему о своей прогулке.
— Ну, а ты как? — спросила я его. — Хорошо ли провел выходные? Видел ли Эврил?
— Да,
— Совсем?— Я позавидовала той легкости, с которой он мне об этом сообщил.
— Я сейчас расскажу тебе, как все произошло. Она просто показалась мне совсем другой девушкой. Я вдруг увидел, что она эгоистична и прежде всего старается не упустить свой шанс. Я теперь квалифицированный специалист, она об этом прекрасно осведомлена, и теперь у нее есть смысл снова мной заинтересоваться. Эх, и как это я ее сразу не разглядел?
— Розовые очки помешали? — спросила я, улыбнувшись.
— Возможно. Но, знаешь, я думаю, что дело тут в другом. Ты веселая и дружелюбная, с тобой приятно общаться, и я ожидал от нее того же самого. И был зверски разочарован.
Мы оба рассмеялись.
— Полагаю, что теперь ты излечился от нас обеих, — сказала я насмешливо.
— От Эврил я точно излечился…
— А тебе не было больно, когда ты понял, что твой идеал на самом деле оказался колоссом на глиняных ногах? — спросила я тихо.
Он усмехнулся и похлопал меня по руке.
— Может быть… но только на одно мгновение. Знаешь, ведь это я сам виноват в том, что считал ее идеалом. Никто из нас не имеет права возносить других на пьедесталы, а потом злиться и причитать, когда они с них падают.
Я помолчала немного, обдумывая его мысль. Не это ли самое я сделала с Дэвидом Коллендером? Если бы я с самого начала внушила себе, что он просто обычный человек, обладающий таким же, как у всех остальных, правом совершать ошибки, может быть, теперь я не мучилась бы так от любви к придуманному мною образу?
— Я надеюсь, что мы останемся друзьями, Дженни, — сказал Том. — Ты всегда будешь одной из моих любимых медсестер…
— Одной из скольких?
— Ну, ведь ты же сказала мне, что твое сердце занято. А в операционной есть одна очаровательная блондинка…
— Мэри Эдамс? Она одна из лучших, но ужасно застенчива, — сказала я ему. — Тебе стоит попытать удачи.
Уже начинало темнеть, когда я, выбрав дорогу покороче, вернулась в «Бастилию». Быстрым шагом обогнув угол операционной, я услышала жалобное кошачье мяуканье. Я пошла на этот звук и оказалась около одного из деревьев, обрамлявших теннисный корт. Подойдя ближе, я вдруг обнаружила, что не первая откликнулась на отчаянный призыв животного. Из тени под деревом до меня донесся голос:
— Ну же, киска! Все хорошо, не бойся… иди сюда… ну же, спускайся, чего ты боишься, глупышка!
Я узнала голос Дэвида Коллендера.
— О, сестра Kapp! Это маленькое глупое создание забралось на дерево и не может слезть с него.
Я подошла к нему. Это было так неожиданно, даже фантастично — увидеть Дэвида Коллендера, занятого спасением котенка. Я оказалась так близко от него, что могла слышать его дыхание, и присоединила свой голос к его увещеваниям.
— Ну, давай, Смоки, будь хорошей девочкой! — начала я.
Кошечка сделала несколько неуверенных движений вниз, но затем замерла, открыла свой крошечный ротик и снова испуганно замяукала.
— Если я вас подниму, вы, наверное, сможете до нее дотянуться, — предположил Дэвид. — Давайте попробуем?
Прежде чем я успела сообразить, что произошло, он обхватил меня за талию и поднял вверх. Я схватила котенка. Напуганное животное моментально вывернулось из моих рук и спрыгнуло на землю, быстро скрывшись в сумерках.
Доктор Коллендер отпустил меня. Мы стояли очень близко друг от друга, и я была настолько взволнована его близостью, что не могла ни двигаться, ни говорить.
— Дженни… — начал он и положил руку мне на плечо. Возможно, оттого, что было слишком темно, это движение вышло у него каким-то неуверенным, словно щупающим, и благодаря своему возбужденному состоянию я расценила его неверно. Оно показалось мне грубым и фамильярным. Кровь ударила мне в голову.
— Уберите свои руки! — воскликнула я возмущенно. Все мое разочарование хлынуло наружу, и я отвесила ему звонкую пощечину.
Он отшатнулся, и тут только я осознала, что сделала. Меня буквально затрясло от страха.
Его голос прозвучал резко:
— Мне бы только хотелось знать, чем я заслужил это?
Мне не оставалось ничего лучшего, как ответить:
— Если вы еще раз меня тронете… — Но договорить я не смогла, захлебнувшись слезами.
— Не беспокойтесь на этот счет, моя милая! Это последнее, чего бы я желал, — сказал он ледяным тоном, растворяясь в кромешной тьме больничного сада.
Глава пятая
— Да она и за сотню лет не сможет стать настоящей медсестрой!
Я везла по коридору тележку с бельем и услышала эту язвительную реплику сестры в ее разговоре со старшей сиделкой Шортер. Предметом их разговора была сестра-сиделка Дьюнн, которая как раз выбежала из кабинета с заплаканными глазами.
Эйлин Дьюнн была первокурсницей из терапевтического отделения. Она временно заменяла Дашфорд, которая была в отпуске. Я скучала по Линде, и с ее сменщицей у нас не складывались дружеские отношения. Хотя я и считала слова старшей сестры чересчур жестокими, я не могла не признать, что в них была доля истины.