Медсестра
Шрифт:
— Заладил: он обучен, я не обучен! Ему наплевать на твою милицию! Это человек слова. Он сказал, так и сделает. Убьёт тебя, чего бы ему ни стоило, даже
если ты прямо сейчас сбежишь в Москву! Завтра я отказываю его сватам, он едет за тобой в Москву и пристрелит тебя там. Грабов такой человек. Он не чувствует боли. Это он зашивал себе рану, я видела, как он это делает. Он шил так, словно рука была не его. Не ойкал, не кусал губы, не скрипел зубами, а шил и улыбался. Я такого еще не видела.
Она умолкла, глядя в сторону. Онемел от ее слов и Кузовлев. Он помедлил, разлил остатки коньяка.
— Тогда моя жизнь в твоих руках... — Он усмехнулся.
Алена не ответила, пригубила коньяк.
— И как ты намерена с ней поступить? — спросил он.
— А ты готов от меня отказаться?
— Зачем ты так говоришь?! Ты же знаешь, что я люблю тебя! Люблю больше всего в жизни!
— Тогда не сиди, придумай что-нибудь! — рассердилась она, глотая обжигающий коньяк. — Ведь ты такой умный, пошевели мозгами!
Я готов умереть за тебя, — неуверенно прошептал он.
Раздался телефонный звонок. Они оба вздрогнули. Станислав Сергеевич подскочил, схватил трубку.
— Слушаю!.. Понятно!.. Ладно, готовьте к операции... Да нет, нет, я уже проснулся. — Он взглянул на часы. — Хорошо, присылайте машину!
Он положил трубку, растерянно взглянул на Алену. У нее под глазами лежали глубокие тени.
— Ты так и не спала еще?
Она кивнула.
— Вот что! Ложись поспи, а я, как только закончу операцию, сразу же примчусь! Надеюсь, остальные больные смогут подождать до утра. По дороге куплю поесть и что-нибудь выпить. Мы сядем и спокойно все. обсудим! Выход конечно же должен быть! А как
же! — Он забрал из прихожей пальто, на ходу стал одеваться, разматывая длинный красный шарф. — Свободного человека нельзя. поставить на колени! Мы не поддадимся на его угрозы! Я готов выйти на площадь, собрать всех заонежцев и рассказать им обо всем! Пусть все знают! И пусть после этого он попробует меня убить! Да его изгонят из поселка, я уверен! Я лечу этих людей, я приношу им добро, я им нужен! Они не позволят меня убить! Да он просто тебя шантажирует. Это шантаж! Расчёт на то, что ты испугаешься и сдашься. Он молодой парень! Зачем ему себя губить? Что, мало вокруг красивых девчонок? Он подслушал разговор и хочет унизить меня. Это обычный шантаж, хитроумная месть! Он как бы говорит: «Вы плюгавые интеллигенты, я раздавлю вас как клопов, причем вашим же оружием, обычной трепотней!» Вот и все! Или ты считаешь, я не прав?
Алена молчала, положив голову на стол. Она у нее кружилась.
— Что ты молчишь?
— У меня кружится голова.
— Тогда иди ложись спать! Ты много выпила. Если станет тошнить, знаешь, что делать.
За окном просигналила подъехавшая машина.
— Ну все, я убежал! Поспи!
Хлопнула входная дверь, и наступила тишина.
Алена подошла к окну, увидела, как Станислав Сергеевич садится в «скорую». Взглянул на свое окно, радостно замахал рукой. Он хоть и испугался, но держался неплохо, хорохорился, готовый сражаться до конца.
А может быть, Кузовлев прав: Грабов блефует, берет на испуг. Ставка на то, что они оба испугаются и сами приползут к нему на коленях, а она перейдет в его безраздельную собственность. Лихой расчет, до такого еще додуматься надо. Только с мозгами ли
Петра такие шарады сочинять? А вдруг это не игра? Вдруг он в самом деле рассвирепел и готов на все? Он способен на отчаянный шаг — в этом она не сомневалась. Слишком потрясла ее та ночная встреча в больнице.
Алена добрела до застеленной кровати Кузовлева, вытащила две подушки, упала на одну из них и сразу же заснула.
Она проснулась от яркого света, открыла глаза, увидела одетого, в пальто, Станислава Сергеевича, стоящего посредине комнаты с дохлой крысой, которую тот брезгливо держал за кончик хвоста. С ее заостренной мордочки капала кровь.
— Что это?
Кузовлев открыл окно и выбросил крысу. Алена повернула голову и заметила, что подушка, лежавшая рядом, залита кровью, отпрянула, подскочила в испуге:
— Откуда кровь?
Станислав Сергеевич стоял с бледным бескровным лицом, сам ничего не понимая.
— Когда я вошел и включил свет, то крыса с распоротым животом лежала рядом с тобой на подушке, — вяло объяснил он.
Вернулся в прихожую, разделся. Алена взглянула на часы. Прошло четыре с половиной часа, она спала как убитая, а хирург уходил на операцию.
— Значит, Грабов был здесь! — сразу же догадалась она.
— С чего ты взяла?
— У тебя в поселке еще есть недоброжелатели?
Хирург пожал плечами. Они перешли на кухню, где имелось две табуретки, сели, помолчали.
— Выходит, он продолжает следить за нами,
– помрачнев, усмехнулся Кузовлев.
– А распоротая крыса рядом с тобой означает, что, если ты не выполнишь поставленное им условие, он поступит со мной точно так же, как с этой крысой! Крыса как бы лежала на моей подушке. Он, видимо, дождался, пока я уеду, проник в квартиру,..
— Как он проник в квартиру? Ты оставил дверь открытой?!
Хирург бросился к входной дверь, открыл, внимательно осмотрел её, проверил замок:
— Ни одной царапины. Словно моим ключом кто-то открывал! Грабов также дает нам понять, что весьма искусен по части закрытых дверей и бесшумной слежки. Ты есть хочешь?
— Нет, я поеду домой!
— Я тебя провожу.
— Не надо, я одна доберусь!
— Ты думаешь, что после всего случившегося я смогу здесь остаться один? Да я лучше поеду спать в больницу на свою кушетку!
— Он и там не оставит тебя в покое.
— Почему?
— Эта сволочь хочет дожать нас; — Она болезненно улыбнулась. — Чтоб завтра я не сомневалась, какой ответ сватам давать.
— Ты хочешь отказать им?
— А ты что посоветуешь?
Станислав Сергеевич пожал плечами.