Медуза

Тимайер Томас

Ханна зачарованно следила за развитием событий в картинках.

— Взгляните сюда, — призвала она, — эти четыре рослые женщины в корне отличны от остальных. Теперь у них над головами сияющие нимбы, почти как у святых. Несомненный символ духовного превосходства.

Просветленные, как про себя нарекла их Ханна, в следующем ряду изображений держали в руках весьма странные предметы.

— Что это они делают? — спросила она коллег. Мужчины молчали, не решаясь высказаться о предназначении странных инструментов. Видом своим они напоминали пилы и фрезы. Можно было различить несколько грушевидных предметов, вероятно, энергоячеек, поскольку они присоединялись к другим устройствам посредством кабелей. Обращало на себя внимание одно такое устройство, явно служившее для механической обработки сверхтвердых материалов.

— Что бы это могло быть? — осведомилась Ханна.

Григорий провел пальцем по камню.

— Похоже на лазер или световую дугу. С их помощью достигаются колоссальные температуры.

— Что позволяет резать даже обсидиан?

Во взгляде геолога читался положительный ответ.

Ханна снова вернулась к изображениям просветленных. В следующем ряду впервые появилась голова Медузы. Просветленные вырезали ее из огромного цельного куска скальной породы. Далее на рисунках Медуза присутствовала бессменно. При ней небо изливало на землю влагу, образовывались озера, произрастали леса, колыхались колосьями поля, возводились храмы, словом, она превращалась в символ всеобщего благоденствия. Словно с небес на землю упало чудесное семя, обратившее безжизненную пустыню в рай. Но вскоре сценарий изменился.

Ханна чувствовала, как по телу бегут мурашки.

— А это что же такое? Тут, как я понимаю, раненые и больные.

— Конфликт, — пробормотал Григорий.

Ханна, позабыв обо всем на свете, всматривалась в запечатленную в картинках настенную историю. Одни фигурки схватились в бою с другими. Сначала это казалось даже смешным — крохотные человечки, швырявшие друг в друга копьями, но по мере того как Ханна обходила стену, впечатление ужаса усиливалось.

Вдруг с противоположного конца пещеры послышался голос Абду:

— Идите сюда! Скорее! Я тут еще больше нашел!

В голосе Абду звучала нескрываемая тревога. Ханна тут же кинулась к нему — таким взволнованным ей еще не приходилось видеть своего верного помощника. Он был перепуган до смерти.

Не сразу Ханна поняла, что изображено там, куда указывал туарег. Но стоило ей понять, как лоб покрылся холодной испариной. Руки, ноги, головы, расчлененные тела и повсюду кровь, кровь, кровь… Кровавая баня, нет, еще хуже — геноцид. Здесь рисунки с беспощадной откровенностью повествовали о полном уничтожении целого народа. И хотя речь шла всего лишь о нацарапанных на камне фигурках, изобразительная сила потрясала. Апокалипсические сцены. Человек против человека, зверь против зверя, племя против племени и так до тех пор, пока не остались лишь четверо просветленных, сгорбившись, они шли в горы с Медузой на плечах. И там, где царила вечная ночь и куда не могли добраться люди, они воздвигли святилище. Храм. Храм на каменном острове посреди черного озера.

Ханна в ужасе узнавала на рисунке древних это место.

— Боже великий! Что же мы все-таки здесь обнаружили?

Глава 20

Крис Картер был на исходе сил, когда они вместе с Альбертом одолели последний участок подъема. Конвоир не церемонился с климатологом, невзирая ни на что, подгонял его.

Мысли Криса безостановочно вертелись вокруг его катастрофического провала. И на кой дьявол ему понадобилось прикасаться к камню? Почему вышло так, что он наговорил лишнего? Как же торжествуют теперь его недруги. Еще бы — сам преподнес себя на блюдечке с голубой каемочкой! Выставить себя таким идиотом! Крис даже не пытался представить себе, что будет, если он явится к Стромбергу с пустыми руками. Конец, окончательный и бесповоротный. Не только Стромберг не пожелает больше с ним знаться, но даже захудалый бульварный листок не доверит ему колонку погоды. Еще бы! Быть мальчиком на побегушках у монстра, для которого ни святого, ни заветного, одна лишь безумная алчность. Естественно, за Крисом оставалось право подать в суд на Стромберга, но куда там! Адвокаты этого воротилы камня на камне не оставят от его обвинения. Вот тогда уж точно разверзнется ад!

Но в данную минуту Криса куда больше занимала мысль о том, что ему больше никогда не видеть этого камня. Ценнейшую находку ждала участь осесть в какой-нибудь лаборатории, где ее сначала будут терзать бесчисленными анализами, а потом выставят в каком-нибудь музее покоиться за пуленепробиваемым стеклом. Никогда ему не коснуться чудесного камня, никогда не почувствовать его неиссякаемую, неуемную энергию… Крис был шокирован пришедшими ему в голову мыслями. Ведь они были не что иное, как привязанность, граничащая с одержимостью. Неужели он и вправду одержим куском камня?

— А черт! — выругался Крис. Острая боль пронзила левую стопу, он со стоном опустился на землю.

Альберт резко повернулся.

— Ну что там еще? — раздраженно рявкнул он. — Чего орешь как резаный? Нечего тут разыгрывать калеку. Со мной такое не пройдет!

— Да пошел ты! — возмутился Крис, с перекошенным от боли лицом извлекая из ступни острый осколок камня. — Неужели так трудно идти помедленнее? Несешься как угорелый. Можно подумать, что-то изменится от того, что мы явимся к завалу на полчаса раньше.

Альберт, пробурчав что-то нечленораздельное, повернулся и продолжил путь в том же темпе.

— Дьявол, да ты что, оглох, что ли? Не слышал, что я сказал? — заорал Крис.

Звукотехник не удостоил его ни взглядом, ни ответом и скрылся за ближайшим поворотом. Терять его из виду Крис не мог — пришлось бы торчать в этой непроглядной тьме. Такая перспектива явно была климатологу не по душе, и, превозмогая острую боль в ступнях, он кое-как поплелся за Альбертом. Миновав очередной поворот, он, к великой радости, увидел каменную лестницу и отодвинутую каменную плиту. Наконец-то! Из последних сил прошагал по ступеням и опустился на землю в пещере. В голове ни единой внятной мысли. Не прошло и двух минут, как Крис провалился в глубокий, без сновидений, сон.

Проснувшись от запаха приправ и жареного мяса, он с трудом поднялся и огляделся. Альберт сидел у каменной плиты с рацией в руке. Пока Крис спал, он развернул походную плитку, на которой теперь благоухал рис.

— Гм, пахнет изумительно. Надеюсь, и мне что-нибудь достанется.

— Если ты ничего не имеешь против тушенки и сушеных помидоров, то милости прошу.

— Ты еще спрашиваешь! Честно говоря, я готов ради такой еды на все. Не знаю, как ты, я уже смотреть не могу на пшенную кашу. Я жил на одном изюме да орехах.

Альберт бледно улыбнулся в свете синего пламени газовой плитки.

— Я больше налегал на финики, по-моему, кроме меня, их никто из группы не ел, — ответил он. — Но можешь представить, что пришлось испытать моему желудку. Если бы не Абду, я сам бы нанялся в повара, — продолжал Альберт, ткнув ложкой в содержимое сковороды. — Вообще-то все куда вкуснее и легче, чем кажется на вид. Так что, если желаешь, присоединяйся.

Крис иронически взглянул на него.

— Идея, конечно, заманчивая, что и говорить, но тогда тебе придется развязать мне руки. Иначе буду жрать как пес. На четвереньках.