Медуза
Шрифт:
Не успели они взойти на возвышение, как увидели выходящую из храма Ирэн. Хотя внешне руководительница экспедиции изменилась мало, Ханне все же почудилось, что на лице ее запечатлелась усталость. В первую секунду Ирэн не поняла, кто перед ней, потом, узнав Ханну и Григория, приветствовала прибывших, махнув им рукой. Ни настороженности, ни усталости как не бывало. У Ханны свалился камень с души. Откровенно говоря, она не удивилась бы, застав здесь орду полураздетых безумцев. Слава Богу, не все еще потеряно. Однако чем все-таки объяснить их стремление украсить храм?
— Ханна! Григорий! Как я рада видеть вас. Малкольм сказал мне, что вы
Ее лицо озарилось воистину ангельской улыбкой.
Ханна почувствовала, что подтверждаются ее худшие опасения.
— Сюда направляется Дюран. И у нас нет времени на подобную ерунду.
— Ерунду? — Ангельская улыбка вмиг исчезла.
— Именно ерунду. — В голосе Ханны зазвучали металлические нотки. — Мы с ног сбились в поисках выхода отсюда, а вы не нашли ничего лучшего, как украшать этого… монстра! Я-то думала, вы хоть что-то попытались выяснить о камне. Но где там…
Ханна в упор не замечала написанное на лице Ирэн искреннее изумление и, повернувшись, направилась к входу. Необходимо отбросить в сторону все страхи и действовать. С каждым словом Ирэн она убеждалась, насколько осложнилась ситуация. Ее передернуло при воспоминании о том, что по этому поводу говорил Крис. Ханна от души надеялась, что хотя бы Малкольм и Патрик в здравом рассудке. Ирэн, будто опомнившись от шока, в который повергла ее реакция Ханны, торопливо засеменила следом.
— Нет-нет, вам сюда нельзя! — плаксиво умоляла она. — Вы еще не совершили омовения. — Задыхаясь, Ирэн нагнала Ханну и схватила ее за плечо. — В храм могут быть допущены лишь те, кто намерен войти в него с чистой душой и кто принес жертву трехликой богине.
Остановившись, Ханна брезгливо сбросила руку Ирэн с плеча.
— Что ты несешь? Думай, что говоришь! Опомнись, ты ведь не в себе. И пойми, камень — не игрушка. Вам всем грозит безумие. Надо уходить отсюда, и чем скорее, тем лучше. Григорий, ты пока побудь с ней, я переговорю с остальными.
— Это слишком опасно, Ханна. Кто знает, в каком они состоянии? Лучше я пойду с тобой, — не согласился геолог.
Ханна благодарно улыбнулась ему и все же отрицательно покачала головой:
— Спасибо за поддержку, но я должна идти одна. Хоть один из нас должен оставаться в ясном рассудке. Слишком уж велика опасность, что мы свихнемся, находясь вблизи этой штуковины. Кроме того, ей сейчас явно без тебя не обойтись, — добавила Ханна, кивнув на Ирэн, и, устало улыбнувшись, направилась внутрь храма.
Пробираясь в темноте, Ханна поняла, как прав был Григорий, предостерегая ее. В каком состоянии она застанет Малкольма и Патрика? От этой мысли у Ханны похолодело внутри. Тем временем тьма отступила, сменившись мертвенно-холодным светом. Свет исходил от лампы, стоявшей подле головы Медузы. Ханна с изумлением увидела, как оба мужчины, подогнув под себя ноги, уселись перед глазом и ощупывают его. По пальцам и рукам их струилась вода. Вопреки прежнему уговору они осветили глаз включенной на полную мощь газовой лампой. Ханна невольно зажмурилась. Выделение воды непонятным
Ханна не успела додумать мысль до конца, потому что в этот миг Патрик и Малкольм, убрав ладони от глаза, поднялись и вперили в нее изумленные взоры. Они явно не могли не заметить ее появления, и все же создавалось впечатление, что они не ожидали увидеть Ханну здесь. Вообще оба, казалось, очнулись после длительного пребывания в глубоком трансе. Нетвердым шагом спустились вниз по ступенькам, и стоило им подойти ближе, как Ханна разглядела, что лица их страшно исхудали, а губы запеклись. Вот, пожалуйста, налицо симптомы быстрого обезвоживания, заключила она.
— Я здесь! — выкрикнула она, стараясь голосом не выдать охватившее ее волнение. — Вы вроде собирались показать мне что-то. И почему здесь у вас столько света? Мы ведь договорились не делать этого.
Малкольм, который, похоже, еще сохранял остатки рассудка, вспомнил.
— Ханна? — рассеянно пробормотал он, проводя по лицу влажными пальцами. — Что ты здесь делаешь? Что-нибудь произошло?
Голос Малкольма постепенно обретал обычные интонации. Да и Патрик вроде очухался, отъединившись от Медузы.
— Произошло. Помнишь наш последний разговор? Ты вызвал меня по рации и сообщил, что верхний вход закрыт и что у вас нет связи с Альбертом и Крисом.
— Да-да, как же, помню. Но это ведь было несколько дней назад. — Малкольм провел руками по жидким взлохмаченным волосам. — А с тех пор столько всего произошло. Мы сделали великое открытие. Подойди сюда, и ты сама убедишься. Все остальное — жалкая чепуха в сравнении с этим.
— Так уж и чепуха! — фыркнула Ханна. — Происходят весьма неприятные вещи. И они вызывают тревогу. Крис нашелся. Он рассказал, что Альберт — шпион, работавший на Дюрана. Вы понимаете, что это значит? Полковник в курсе всего и в данный момент направляется сюда. Он знает, где мы, и намерен завладеть камнем. При необходимости силой.
Ханна говорила с жаром, стремясь убедить Малкольма и Патрика, что речь идет об очень серьезных и даже опасных вещах. Но оба более чем странно отреагировали на услышанное. Малкольм, положив Ханне руку на плечо, совершенно спокойно произнес:
— Успокойся, все в порядке. Никто и ничто не может представлять угрозы для всевидящего и всезнающего Ока. Оно — вне пространства и вне времени. Ханна, пойдем с нами. Ты познаешь мудрость Медузы и, познав ее, поднимешься над всеми.
— Вы что, совсем спятили?! — вскипела Ханна, и голос ее отдался эхом от обсидиановых стен. — Да придите же наконец в себя, идиоты несчастные! Нас всех перестреляют солдаты Дюрана, если мы и дальше будем торчать здесь и болтать без толку. Забираем глаз и сматываемся отсюда!