Медведев
Шрифт:
В начале 1933 года Дмитрий Медведев привычно упаковал чемоданы и заколотил в ящик домашний скарб первой необходимости. Новое назначение — начальником Новоград-Волынского отдела ГПУ Украины и одновременно начальником Особого отдела расквартированной в городе и его окрестностях 14-й кавалерийской дивизии.
Район «горячий». Граница с панской Польшей проходит всего в 18 километрах от города. Населенных пунктов множество, население смешанное, кроме украинцев и русских, здесь жили поляки, евреи, немецкие колонисты. Граница между Украиной и Польшей по Рижскому мирному договору 1921 года прошла по «живому». За кордоном остались земли, коренными жителями которых испокон
Обеспечение неприкосновенности государственной границы было делом чрезвычайно трудным. Жители сел и местечек по обе стороны границы поддерживали постоянное и тесное сообщение. Никто не почитал за грех сходить в соседнее — ныне «польское» село на именины к куму или крестины племянника.
Такое тесное соприкосновение с панской Польшей способствовало процветанию контрабанды, и не только «крестьянской» по мелочам, но и крупномасштабной, когда за кордон уплывало в значительных количествах золото, другие народные ценности. Между тем еще с одесских времен Медведев крепко помнил: там, где контрабанда, жди и вражеских шпионов.
Главной опорой режима «санации» на польской стороне были так называемые «осадники» — полувоенные поселенцы на исконных украинских и белорусских землях. В основной массе это были унтер-офицеры резерва, получившие лучшие наделы и устроившие на них крепкие хозяйства кулацкого и полупомещичьего типа. Рабочей силой у осадников были безземельные украинские батраки, подвергавшиеся тройному — социальному, национальному и религиозному — притеснению со стороны и хозяев, и польских властей, и католической церкви.
Дома и усадьбы некоторых осадников стали явочными квартирами спецслужб. Здесь их представители встречались со связниками, отсюда начинался их путь через границу в пределы СССР. Пресловутые «офензива» и «дифензива» обслуживали не только польский генштаб — по традиции они делились добытой шпионской информацией с англичанами и французами. После января 1933 года, когда в Германии пришли к власти нацисты, там стали появляться и немецкие шпионы.
Приходилось чекистам иметь дело и с украинскими буржуазными националистами. До Львова — их основного центра от здешних мест — было не так уж далеко, до Ровно — крупного города по «ту сторону» — вообще рукой подать. Еще в 1929 году за рубежом на иностранные деньги была образована «Организация украинских националистов» — ОУН. В организации началась драка за первые роли между матерым Андреем Мельником и молодым, честолюбивым Степаном Бандерой. С годами соперничество между ними и хитрая тактика их хозяев приведут к расколу. Появятся ОУН-М (мельниковцы) и ОУН-Б (бандеровцы). На самом деле «драка» строго контролировалась германскими спецслужбами, поскольку оба «вождя» состояли на платной службе у гитлеровцев, где Мельник проходил под кличкой «Консул-1», а Бандера — «Серый». Националисты завели и свои военно-террористические формирования, и «службу безопасности» — СБ по образцу гестапо.
Направляя Медведева в Новоград-Волынский, руководство ГПУ республики поставило перед ним задачу: укрепить все звенья чекистского аппарата, с помощью местных организаций и при поддержке населения оздоровить обстановку, поставить заслон проникновению вражеской агентуры, покончить с кулацким бандитизмом, создать условия для спокойной работы и жизни трудящихся города и села. 14-й кавалерийской дивизией, известной в Красной Армии по заслугам в гражданской войне, командовал талантливый военачальник и прекрасный человек Леонид Петровский, сын «всеукраинского старосты» Г. И. Петровского. Отношения у них с самого начала сложились теплые.
Военным делом Дмитрий Николаевич интересовался серьезно. Он был убежден, что чекист в случае необходимости должен быть
Весной 1933 года во многих районах страны стала остро ощущаться нехватка продовольствия, особенно хлеба. В некоторых местностях, в том числе и Украины, дело дошло до настоящего голода.
Пришел голод и в Новоград-Волынский. Его костлявая рука в первую очередь добралась до детей. Их — беспризорных, оборванных, одичалых — собрались здесь сотни. Районные власти сбились с ног, но ничего поделать с беспризорными не могли. После нескольких встреч с ними Медведев буквально заболел. Советская власть предпринимала энергичные меры для ликвидации голода и его тяжких последствий. Чекистским органам, в частности, было вменено в обязанность пресечь кулацкий террор и саботаж, помочь местным властям и колхозникам изъять запрятанные кулаками и спекулянтами запасы товарного зерна. Но эти ребята на улицах… Их надо было спасать немедленно, не дожидаясь общего улучшения положения в стране.
Дмитрий Николаевич решил, что называется, на свой страх и риск покончить с детской беспризорностью в городе и округе. Пример у него был, и высокий, — самоотверженная борьба Феликса Эдмундовича Дзержинского и всего чекистского аппарата с аналогичным злом в двадцатые годы, а также хорошо известная ему деятельность Антона Семеновича Макаренко в детских колониях, находящихся под шефством ОГПУ. Этой идеей Дмитрий Николаевич поделился со своими помощниками. Он еще раз напомнил им, как ставил вопрос Феликс Эдмундович. Он не раз указывал, что дети — это будущая опора коммунистического строя, и чрезвычайные комиссии, как органы диктатуры пролетариата, не могут остаться в стороне от заботы о детях.
Два последующих вечера Медведев и Штаркман увлеченно работали над своим проектом, прежде чем представили его товарищам.
Когда все было продумано, Медведев поставил «детский вопрос» на специально созванном собрании чекистов. Разговор был жарким, большинство сотрудников воспринимали беду детей как свою собственную. Правда, нашелся товарищ, который, не возражая в принципе против оказания помощи беспризорным, высказался в том смысле, что-де все это хорошо, но как бы не пострадала служба.
— Значит, вы считаете, что это не дело чекистов, что мы должны остаться в стороне? — спросил Медведев, встав из-за стола. — А вот товарищ Дзержинский полагал иначе.
Он вынул из планшета листок бумаги, развернул и прочитал вслух:
— «ВЧК надеется, что товарищи, работающие в ЧК, поймут важность и срочность заботы о детях, а потому, как и всегда, окажутся на высоте своего положения. Забота о детях есть лучшее средство истребления контрреволюции. Поставив на должную высоту дело обеспечения и снабжения детей, Советская власть приобретает в каждой рабочей и крестьянской семье своих сторонников я защитников, а вместе с тем широкую опору в борьбе с контрреволюцией». — Медведев сделал паузу, давая возможность товарищам продумать услышанное молодыми чекистами, видимо, впервые. Потом добавил: — Это но просто замечательное по глубине мысли высказывание настоящего большевика. Это — параграф из циркулярного письма, подписанного Феликсом Эдмундовичем 27 января 1921 года и адресованного всем органам ЧК. Письмо это, кстати, никто и никогда не отменял. Просто его пункты были своевременно выполнены, и оно как бы ушло в историю, хотя чекисты всегда продолжали заботиться о детях. А ныне, когда навалилась беда, от которой в первую очередь страдают дети, мы, так я полагаю, обязаны считать этот документ полностью вступившим в силу.