Медвежатник
Шрифт:
Аристов приехал на служебном автомобиле — редкий случай. Чаще всего он предпочитал пару с пристяжной да кучера с луженой глоткой, такого, чтобы его можно было услышать за версту, чтобы от его трубного баса шарахались даже дворовые псы.
Аристов что-то замурлыкал себе под нос, напоминая довольного разнеженного кота, которого только что напоили теплым молоком, и, сладко посмотрев на подбежавшего Ксенофонтова, проговорил:
— Докладывайте, Влас Всеволодович, чем богаты?
По личному опыту Ксенофонтов знал, что внешность генерала обманчива. Это с виду он выглядел очень мягким и пушистым, но под его роскошными густыми
— Все идет согласно плану, ваше сиятельство. Уже выявлено шесть человек, находящихся в розыске. Двое из них подозреваются в убийстве купца Собакина. Обнаружено восемь золотых предметов, пропавших при ограблении ростовщика Елизарова.
— Неплохо, неплохо, — продолжал мурлыкать Аристов. — Насколько я понимаю, это только самое начало. Вижу, что я в вас не ошибся. Надеюсь, что через кордон городовых никто не пробился?
— Точно так, ваше сиятельство. — Ксенофонтов даже слегка вытянулся. — Все здесь. Пробовали просочиться двое храпов, но наши молодцы их тут же скрутили. У одного из них обнаружили «вальтер».
— Ого! Серьезная птица нам в силки попалась. Возьмите у него отпечатки пальцев да посмотрите, не засветился ли наш подопечный еще в каких-нибудь «славных» делах.
— Мы так и сделали, ваше сиятельство, — живо отозвался Ксенофонтов. — Сейчас они, голубчики, находятся под присмотром городовых. Так что никуда не денутся. А уж в участке я из них всю душу выверну, — пообещал Ксенофонтов, содержательно помахав кулаками.
Хитровка заметно примолкла. Раздавались лишь властные голоса городовых, да где-то неподалеку истошно орала похабные частушки пьяная баба.
Ксенофонтов терпеливо изучал лицо генерала и молча ждал его ответа. Про своего начальника он знал почти все: азартный картежник, неугомонный бабник, не дурак крепко выпить и плотно закусить. Казалось, не было греха, через который бы он не перешагнул. И вообще он представлял из себя вместилище всевозможных пороков, которые органично уживались с его располагающей внешностью. Ксенофонтов ни на минуту не сомневался в том, что генералу придется когда-нибудь коптиться в аду под присмотром бесов. Григорию Васильевичу стоило бы родиться лет сто назад и служить не в полицейском департаменте, а в Семеновском полку, где гусары вместо воды пьют шампанское, а на балы являются лишь для того, чтобы поперепортить фрейлин императрицы.
И вместе с тем Аристов не удержался бы на своем месте даже несколько дней, если бы не был умен. При его должности полагалось не только расшаркиваться перед начальством и целовать влиятельным дамам рученьки, но еще и обладать очень гибким умом — весьма ценное качество в оперативной работе. Аристов держал в своей голове десятки прошлых дел, помнил малейшие детали следствия; его голова, словно крепкий сейф, хранила данные о двух сотнях секретных агентов, которые были внедрены во все слои общества. Поговаривали, что у него имеются свои люди даже в свите великих князей. Ксенофонтов прекрасно был осведомлен о том, что за ним также наблюдает пара заинтересованных глаз и наверняка обо всех его действиях Аристов уже знал во всех деталях.
Генерал был умен. Этого у него не отнять. Аристов знал всегда больше, чем могло показаться на первый взгляд.
— Вот что я вам хочу сказать, мой дорогой Влас Всеволодович, — меня не убеждает ваш оптимизм. Пойманные проститутки, несколько наводчиц и пара громил — это хорошо. Но, признаюсь, я ожидал большего. Меня интересуют в первую очередь скупщики краденого, затем храпы. Именно они занимаются организацией грабежей, и полагаю, что они поведали бы нам много интересного. Но, судя по тому, что ничего этого не произошло, я подозреваю, что они догадались о наших намерениях или, что весьма возможно, были информированы о предстоящей операции. Что вы обо всем этом думаете, Влас Всеволодович?
Ксенофонтов невольно проглотил горькую слюну. Глаза Аристова округлились, он стал напоминать филина, разглядывавшего в густой траве превкусную мышь. Ксенофонтов разделял людей на хищников и добычу. Себя он причислял к первым, но сейчас в полной мере почувствовал, каково это ощутить над своей головой совиное уханье и злодейское хлопанье крыльев.
— Я… да в общем-то… Как вам сказать. — И, уже окончательно совладав с собой, объявил: — Наверное, так оно и есть. Но вот только кого в этом можно подозревать?
Аристов печально вздохнул:
— То-то и оно, Влас Всеволодович, что как будто бы и некого. А что вы вообще думаете о Хитровке? — неожиданно поинтересовался генерал.
— Я бы давно это место прикрыл. Рассадник преступности, так сказать.
Аристов картинно взмахнул руками:
— Как вы негуманны, Влас Всеволодович! А где же тогда следует селиться пропащим людям? Не на голой же земле им жить. А тут, в конце концов, имеется какое-то пристанище. Гнойное, разумеется, но все-таки оно есть! Я вижу, вы улыбаетесь и наверняка думаете о том, что я своими рассуждениями напоминаю эдакую дамочку из благотворительного общества.
— Ваше сиятельство, я совсем не… — робко запротестовал Ксенофонтов.
— Ладно, ладно, не оправдывайтесь, — отмахнулся Григорий Васильевич, — я вас совсем не к этому призываю. Знаете, чем еще хороша Хитровка?
— Не имею чести знать.
— Здесь концентрируется практически весь преступный мир Москвы, и в этом случае нам его легче контролировать. Представьте себе, если бы мы все-таки его устранили? Это была бы просто катастрофа! Наши громилы и мелкие преступники разбежались бы, как тараканы, по всей Москве. Так что, признаюсь вам откровенно, я горячо ратую за сохранение этого преступного оазиса.
— Виноват-с!
— Полноте, право, — вяло отмахнулся Аристов. — Не нужно никаких извинений. А знаете, почему мне еще нравится Хитровка?
— Не могу знать, — все больше удивлялся Ксенофонтов.
Аристов всегда умел расшевелить собеседника. Не зная того, что разговариваешь с генералом полиции, можно было бы предположить, что слушаешь рассуждения крепкого хитрованца.
— А потому, что это почти живой организм, которому не чуждо самосовершенствование. На Хитровке обнаруживается все то же самое, что мы привыкли видеть в нашем цивилизованном обществе. Здесь имеется самый низший слой — люди, не помнящие родства, в нашем понимании, просто мещане. Их большинство. Свои купцы и ростовщики. По-другому, это скупщики краденого. И конечно же, знать! Так сказать, графы и князья преступного мира, по-другому, громилы и храпы. О-очень серьезная публика. И разумеется, весьма опасная. И знаете, кто находится на вершине этого сообщества?