Медвежья услада
Шрифт:
Ну ведь нельзя ей было так увлекаться им!
Но, видимо, было уже очень поздно пытаться вразумить подругу и напомнить о том, что ее интерес замечу рано или поздно не только я одна.
Вот только односельчане молчать не будут и расскажут все ее отцу-шаману.
Ата (прим. эскимосский – «отец») души не чаял в своей единственной дочери-красавице, но законы и обычаи чтил свято и рьяно, а потому ждать от него благословления было делом пустым и глупым.
– Или можем помочь в приготовлении, –
– Гуляла? – наконец спросил он, кивая на подругу, на что она быстро закивала головой, тут же выдав то, что я бы сама ни за что не рассказала Ханту:
– Искала следы незнакомца у дома.
Вот черт!
Мои щеки тут же стали красными, и я неловко заерзала под тяжелым одеялом, упорно делая вид, что я пытаюсь устроиться удобнее и якобы не замечаю, как мужчина бросил взгляд своих цепких синих глаз на меня.
– И нашла?
– Да. Кто-то действительно входил в дом ночью. Или очень рано утром.
– Очень рано утром. Это был я.
Было ощущение, что меня просто пнули в грудь.
С разбега.
Ногой.
Эти слова Ханта оглушили и заставили глаза распахнуться, причем не столько в шоке, сколько в полнейшем недоверии!
Как это был он?
Ложь!
Пока я задыхалась от раздирающих чувств от ярости до полного онемения и судорожных попыток сопоставить факты, Инира первой оправилась от шока, тут же прищурившись и спрашивая вполне разумно:
– И зачем ты приходил?
– Переживал за вас. Я спросил в деревне о здоровье Алулы, и никто ничего не смог сказать мне вразумительного, – спокойно пожал плечами Хант, скидывая с себя пуховик и обувь, чтобы направиться на кухню. – Поэтому я решил проверить лично, что у вас здесь происходит.
Инира смотрела на него долго, не моргая и хмурясь, в конце концов вскидывая бровь:
– И пришел босиком?
– Я же рассказывал вам, что закаленный с детства, – улыбнулся мужчина очаровательно.
Даже чересчур.
Жаль, что для Иниры этого было достаточно, чтобы она улыбнулась в ответ и пошла вслед за мужчиной на кухню, а я просто отвернулась к мирно спящей Доче, обняла ее и закрыла глаза.
Я притворялась, что сплю.
Просто не было желания ни слышать разговор на кухне.
Ни кушать то, что приготовила эта сладкая парочка.
Я знала только одно – Хант говорит неправду.
Но для чего делает это, не понимала, как бы ни старалась.
Лишь когда он ушел, так и не дождавшись того, что я проснусь, Инира присела на кровать рядом со мной, тяжело выдыхая:
– Ну, может, уже хватит?
– Что хватит?
– Притворяться, что ты спишь.
Я повернулась к подруге, заглядывая в ее
– И ты ему поверила, ила?
– Нет. Но чтобы понять, для чего Хант устроил весь это спектакль, нужно убедить его в том, что мы поверили.
Я была шокирована во второй раз за это странное утро, но теперь улыбнулась, сжимая горячие хрупкие ладони подруги.
– А я-то думала, что ты целиком и полностью будешь на его стороне. Из-за особенного отношения.
На лице Иниры отразилась грусть, и я понимала ее, тут же загрустив тоже.
– Мое отношение – это моя беда, Алу. И на мои мозги все это никак не влияет. Ни один человек не способен пройти босиком по льду Арктики и не оставить после себя кровавые следы, каким бы закаленным ни был. Просто Хант этого не знает.
Я быстро заморгала, и сердце снова заколотилось часто-часто.
– Что за следы ты видела?
– Очевидно, что человека. Но я не понимаю, КАК он смог пройти и не примерзнуть к порогу, хотя бы когда выходил из дома!
– Следы были прямо у порога?
– Нет, у окна. Вот того, – Инира кивнула на окно, которое было как раз напротив моей кровати, а на мне вдруг выступила «гусиная кожа».
И я не была уверена, что дело было в температуре и слабости.
Выходит, он наблюдал за тем, как я сплю?
– …кажется, пора повесить занавески, – пробормотала я, теряясь все больше и больше от происходящего вокруг.
– Но знаешь, что меня еще удивляет, ила? – задумчиво потерла подбородок Инира. – Как он смог войти, пока рядом с тобой были все псы и даже Доча? Они бы и близко не подпустили к тебе никого чужого! Значит, входил кто-то, кого они знали?..
Это тоже мало походило на правду.
Хотя бы потому, что аромат этого незнакомца был слишком новым и необычным для меня.
Но вопрос оставался все-таки открытым.
И ответов не было.
– Эту ночь будем ночевать в моем доме, Алу! Как бы там ни было и кто бы ни приходил, а мне это совсем не нравится! – нахмурилась Инира, но я лишь с мягкой улыбкой покачала головой.
– Если бы этот человек хотел причинить мне вред, то сделал бы это этой ночью, ила. А если ничего не произошло, то и бояться мне нечего.
Я бы не смогла признаться подруге, что меня охватывала дрожь при воспоминании о том, как он прикасался ко мне.
Нет, он определенно не опасен для меня.
В этом сомнений не было.
– И потом, теперь я буду начеку и не дам вот так просто войти в мой дом снова.
Инира лишь поджала свои пухлые губы и сокрушенно покачала головой, а потом неожиданно тихо проговорила:
– …знаешь, когда Хант сказал, что это был он, я так хотела поверить, что он приходил ради меня. Мы полночи с ним переписывались…