Мэгги без царя в голове
Шрифт:
Берни закончила стирать лак с ногтей.
— Ну что, Мэгги, ты довольна? Теперь мне придется показаться на люди без педикюра. А босоножки от Феррагамо [13] без педикюра надевать не положено. Это святотатство.
— Берни, золотко, сосредоточься. Если Бадди видели в Коннектикуте, это доказывает, что он за тобой охотился, а не наоборот.
— Никто и не говорил, что Бернис охотилась за Бадди, — произнес Сен-Жюст от дверей. — Только то, что они определенно нашли друг друга.
13
Сальваторе Феррагамо (1898—1960) — известный итальянский дизайнер обуви, изобретатель каблука-шпильки.
— Пора бы мне уже научиться запирать эту дверь. — Мэгги приложилась к ингалятору. — Или попросту выкупить оставшиеся две квартиры на этаже.
— Неплохая идея. Вот только четыре кухни — это уже перебор. Даже двух слишком много, разве что в тебе неожиданно проснется талант кулинара, моя дорогая.
— Не дождетесь, — рассеянно откликнулась Мэгги. — Ты прав, Алекс. Никто не говорит, что Берни охотилась за Бадди. Непредумышленное преступление, преступление из-за страсти — вот что они скажут.
— Они, эти некие они, уже так говорят. — Сен-Жюст продемонстрировал ей первую полосу газеты.
— Веселая Вдова? — Берни убрала ногу со стола и направилась к бару. — С меня хватит. Что за шаблонные писаки!
— Мисс Спивак предлагает вариант «Дважды умерший».
— Это лучше. — Берни помахала у него перед носом пустым стаканом. — Если бы это была книжка, я бы назвала ее «Мочи Бадди!». — Она заглянула в ведерко для льда. — Мэгги?
— Берни, скотчем никто не завтракает.
— Я уже позавтракала. Нашла в сумочке зерновой батончик. Теперь можно и выпить. Дж. П. сказала, что пока можно. Не занудствуй. — Берни протянула Мэгги пустое ведерко.
— Уже иду. — Мэгги бросила взгляд на Сен-Жюста, взяла ведерко и направилась на кухню.
Она стояла перед открытым холодильником, думая о доме в Коннектикуте. Она попыталась представить себя на месте Бадди. Даже если у него был доступ в Интернет, он мог найти в сети только то, что у Берни есть квартира в городе и дом в Коннектикуте. Он подумал бы, что она живет в городе всю неделю, а в Коннектикуте отдыхает по выходным.
Ну, ладно, он мог бы так подумать.
Он мог бы выжидать там, затаившись, как змея перед броском. Но Берни так и не показалась. Следующий шаг — Манхэттен. Это разумно. Да, это вполне разумно. Может быть…
Мэгги наполнила ведерко льдом и вернулась в гостиную. На облюбованном ею диване сидел Сен-Жюст. Он немедленно встал, как и положено джентльмену, и кивком указал ей на место рядом с собой, самоуверенно полагая, что она хочет сидеть с ним рядом. Сюда, детка. Сидеть.
Мэгги нервничала. Она проснулась всего полтора часа назад, но уже непохоже, что день будет особенно удачным.
Она поставила на стол ведерко для льда, подошла к своему рабочему креслу и посмотрела на Сен-Жюста.
Он улыбнулся ей, как бы говоря: «Я знаю, что ты хочешь сидеть со мной рядом и именно поэтому рядом со мной не садишься». Почему он так хорошо ее понимает? Хотя этот пункт можно вычеркнуть. Она прекрасно знает, почему. Потому что она наделила его своими чертами, как и Стерлинга. Ей и в голову прийти не могло, что в один прекрасный день она посмотрит на них и увидит себя.
Себя реальную, себя идеальную, себя воображаемую — сильнее, умнее, смелее, себя, умеющую добиваться своего.
Больше похожую на Сен-Жюста и меньше — на Стерлинга.
— Мэгги? Мы с Берни поговорили насчет Коннектикута, и мне кажется, что твоя идея довольно-таки неплоха.
— Что, правда? — с надеждой произнесла она, затем прочистила горло и повторила: — Ну да, конечно. Идея просто замечательная. Блестящая идея.
— Ну, я не был бы столь категоричен, — осадил ее Сен-Жюст, но Мэгги заметила огонек в его глазах: Сен-Жюст явно нарочно ее злил.
Что ж, у него получилось.
— Берни? Как называется твоя риелторская контора? Я поищу телефон в «Гугле». Риелторы всегда работают по воскресеньям. Моя мать была риелтором, сдавала квартиры в Оушен-Сити. По воскресеньям дела шли неплохо.
Через пять минут Берни позвонила некой Лурин О'Бойл, сообщила той, что прекрасно ее помнит (скорчив при этом рожу и тряся головой) и что хотела бы вырваться летом в Коннектикут (закатив глаза). Затем попросила у Мэгги блокнот и ручку и что-то нацарапала, не отрываясь от телефона: «Уф-ф, хорошо, Лурин, спасибо. Передавай от меня привет Горди. Что, правда? Да, это так похоже на мужчин. Ну ладно, пока».
Берни бросила трубку и отхлебнула из стакана.
— Ну? — нетерпеливо спросила Мэгги.
— Что ну? Горди ее оставил.
— Кто? А, муж твоего риелтора. Он ее бросил?
— Да нет, умер.
Сен-Жюст взглянул на Мэгги, которая передразнила:
— Это так похоже на мужчин.
— Кажется, Дж. П. предлагала надеть на нашу драгоценную Бернис намордник?
— О да. — Мэгги посмотрела на подругу. — Берни, тебе не стоит говорить такие вещи. Мне смешно, Алексу тоже, но весь остальной мир решит, что ты несколько… непочтительна.
— Очень хорошо, потому что я и впрямь непочтительна. Горди прижал меня в углу на деревенской вечеринке. Пришлось врезать ему коленом. Получила огромное удовольствие. — Берни взмахнула блокнотом. — Кому-нибудь интересно, что сказала Лурин?
— Не знаю, — Мэгги уронила голову на руки, — я уже забыла, что мы хотели у нее спросить.
— Выкури сигаретку, Мэгги. Поверь, наши маленькие слабости — единственное, что спасает нас от безумия.
— Но рано или поздно эти слабости убивают нас, — проворчал Сен-Жюст, чем заработал еще один неприязненный взгляд Мэгги.
— В общем, Лурин сказала, что последний жилец съехал в конце июля. Она пыталась найти еще кого-то, но клянется, что в этом году все решили из соображений экономии остаться дома. Так что, Мэгги, там никто не живет. Это хорошо или плохо?
Мэгги посмотрела на Сен-Жюста. Он кивнул — мол, отвечай сама. Хотела бы Мэгги знать, что на это ответить.
— Хорошо, — произнесла наконец Мэгги, — дом пуст. Пуст с конца июля. Поэтому, раз мы не можем выяснить, искал тебя там Бадди или нет, оставим пока эту идею. Но это не значит, что его там не было.