Мэгги нужно алиби
Шрифт:
— У вас с ним неприятности?
— Он все время называет меня лекарем. Я, конечно, не тщеславен, но все равно это уже достало. А еще всякие его цитаты.
— Цитаты? Дайте-ка угадаю. Вот: «Днем излечился от болезни, а ночью умер от лекарства»? Это Мэтью Прайер [34] , цитата из «Лекарства хуже болезни».
— Нет, не эта. О ней он, наверное, просто забыл. Началось с «Врачу, исцелися сам» и пошло-поехало. Хуже всего было что-то вроде: «Великие доктора погубили больше людей, чем великие генералы».
34
Мэтью Прайер (1664—1721) — английский дипломат и поэт.
— Именно так, — улыбнулась Мэгги. — Это сказал барон Годфрид Вильям фон Какой-то-там. Судя по всему, Алекс в полном сознании, раз говорит?
— Ну да, оскорбляет, жалуется, указывает мне, что делать. Теперь я уверен, что он ваш кузен. — Доктор остановился у шторы, закрывающей бокс, и отдернул ее. — Вот он. Пойду выпишу его, пока не передумал, и пришлю психолога для консультации.
— Алекс! — воскликнула Мэгги. Сен-Жюст лежал на узкой каталке. Белое одеяло почти полностью закрывало его длинное тело. Какая-то часть ее сознания отметила шрам на левом плече. Шрам от пули, которую она выпустила в него во втором романе. — Как ты себя чувствуешь?
— Это, моя дорогая, зависит от того, насколько человек считает приемлемым, чтобы его без разрешения раздели и набросили на него халат. Эй, лекарь, — позвал он доктора Томпсона, который снова вознамерился спешно ретироваться. — Не изволите ли совершить наконец полезный поступок? Принесите одежду, любезнейший. И немедленно.
Кусая губы, Мэгги подошла к изголовью каталки. Да, нужно заставить Сен-Жюста замолчать, но какое счастье, что он вполне здоров — если даже задирает доктора Томпсона.
— Ты должен уважать докторов, Алекс. Не помыкать ими, словно официантами.
Он поднял бровь и взглянул на нее:
— Лекари, моя дорогая, в большинстве своем — мелкие пьяницы с крупными амбициями и убивают больше людей, чем излечивают. Я не смогу прийти в себя и за месяц, учитывая, сколько крови из меня высосал этот лекарь, чтобы убедиться в том, о чем догадался бы с первого взгляда и деревенский дурачок — я абсолютно здоров. Ах, вы принесли одежду. Чудесно.
— Да, пожалуйста. — Доктор Томпсон швырнул ему пластиковый пакет с одеждой и трость. — За ним нужно понаблюдать сутки. Мы не исключаем сотрясения мозга, но он не позволил сделать ему полное обследование.
— Совсем? — Мэгги взглянула на доктора. — Ни ЭКГ? Ни ЭЭГ? Ни УЗИ?
— Простите, доктор Келли, — он улыбнулся так, что Мэгги захотелось его стукнуть. — Он не позволил притронуться к нему после того, как мы взяли анализ крови. Мы сделали только АБВ.
— Что это?
— Вот так, — доктор Томпсон ухмыльнулся, — я подловил писателя. Это просто. Я говорю А-Б-В, и если он отвечает Г-Д-Е-Ж, то отправляется домой. Вот, — он сунул Сен-Жюсту планшет. — Распишитесь. Здесь сказано, что вы уходите отсюда с моего разрешения. До свидания, скучать не буду.
— Наглец, — заявил Сен-Жюст после того, как доктор Томпсон, дав Мэгги листок с инструкциями, ушел, задвинув за собой
— Неприятные ощущения? Где?
— Сзади, — пропел доктор Томпсон, явно не торопясь уходить совсем. — Прямо на заднице.
— Сзади? — переспросила Мэгги, пока Сен-Жюст извлекал из пакета одежду, ворча по поводу испорченных брюк. — Ты упал на задницу?
Он взглянул на нее и покачал головой.
— «Дело о похищенном жемчуге». Помнишь? Хендерсон подошел ко мне сзади и толкнул меня прямо под приближающийся экипаж. Ты описала, как я выставил вперед руки, оттолкнулся от экипажа и отпрыгнул назад, а не упал под колеса, чтобы меня задавили, как собаку. Так что я действовал инстинктивно. Я почувствовал толчок в спину, выбросил руки вперед и оттолкнулся от автобуса.
Он снова порылся в пакете.
— К сожалению, меня отбросило назад, и я приземлился… А где моя кепка? — Он схватил пакет и заглянул внутрь. — Где кепка? Ее нет. Ну что за черт!
— Твоя фанатская кепка с «Нью-йоркскими горожанами»? — Мэгги порылась в ворохе одежды, только белые трусы Сен-Жюст уже спрятал под покрывало. — Наверное, отлетела, когда ты ударился головой. Ты же ударился головой, да? Доктор Томпсон прав насчет сотрясения мозга? Жалко кепку. Но мы тебе купим другую. А теперь одевайся, и пойдем отсюда. Стерлинг ждет нас в приемном покое. Он очень волнуется за тебя.
— Стерлинг — настоящий друг, — ответил Сен-Жюст и выжидающе посмотрел на нее. — Ну?
— Что ну? Одевайся, и идем отсюда.
— Мэгги, — тихо произнес Сен-Жюст, — разве недостаточно того, что всех на свете дам ты пригласила ко мне в постель, чтобы поглумиться над моими романтическими подвигами? Ты считаешь, что непременно должна смотреть, как я одеваюсь? Вряд ли. Всему есть свои пределы.
— Конечно, конечно. — Мэгги скорчила рожицу. — А как ты к этому относишься, Алекс? К тому, что я писала о твоих… обольщениях.
— Я счастлив с ног до головы, — пошутил Сен-Жюст. — А по-твоему, как я отношусь?
— Глупый вопрос. Но в моих книжках без секса не обойтись, Алекс. Я этого тоже терпеть не могу. Это тяжело — придумываешь персонажа, который тебе нравится, а потом раздеваешь его, чтобы он вставил деталь А в отверстие Б.
— Великолепно. Мою искусность в будуарах ты свела к детали А и отверстию Б. Я так тебе благодарен. Так вот, повторяю, не будешь ли ты так любезна удалиться? Не забывай о Стерлинге. Бедняга волнуется.
— Знаешь что, — Мэгги погрозила ему пальцем, — мои книги в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». Пять уже улетели, еще одна готовится. Секс продается, но сейчас и сама серия продается. Теперь я вполне смогу закрывать дверь в спальню, никто и не заметит. Многие авторы, начиная серию, вставляли много откровенных сцен, но потом переставали это делать. Тем более что ты здесь, понимаешь? Странно описывать любовные сцены с тобой в главной роли, когда ты тут. Может, Берни согласится. Накал чувств, некоторые намеки, но никаких деталей и отверстий. Я, наверное…