Мегрэ и дело Наура

Сименон Жорж

Она тоже знала его, он несколько раз у них обедал. Комиссар вызвал такси, которое, по привычке, ожидал внизу у подъезда.

Жанвье уже ждал у него в кабинете.

— Никто не звонил?

— Только Лапуэнт. В холодильнике было почти пусто, и брат Наура попросил у него разрешения заказать обед в ближайшем ресторане. У Лапуэнта не было никакой причины отказать в этом, в качестве благодарности его пригласили тоже. Два квартальных инспектора вернулись в свой комиссариат. Полицейского, охранявшего вход в дом, заменили… Да, я забыл! Горничная не захотела притронуться

к еде и приготовила себе большую чашку шоколада, в котором она размачивала хлебцы…

— Наур и Уэни ели за одним столом?

— Лапуэнт мне ничего не говорил об этом…

— Ты поедешь на бульвар Сен-Мишель… Найди там бар «Липы»… У них имеется игорный зал, действующий под видом частного клуба, на втором этаже… В это время клуб закрыт, но можно пройти через бар и подняться наверх…

Скален владельцу, что ты от Лардуа и что ему не хотят причинять никаких неприятностей… Попытайся лишь выяснить, был ли Фуад Уэни в клубе прошлой ночью, и, если да, в каком часу появился и когда ушел…

На обратном пути зайди в ресторан «Маленький Бейрут» на улице Бернарден. Его владелец — некий Бутрос. Феликс Наур был одним из постоянных его клиентов. Ужинал ли он вчера в этом ресторане? Один ли был? Когда в последний раз Наур приходил туда со своей женой? Был ли период, когда пара казалась неразлучной? И так далее. Сам посмотри, что смелеешь разузнать…

Мегрэ еще даже не касался утренней почты, грудой лежавшей рядом с трубками. Он протянул руку, чтобы взять одно из писем, зевнул, решил заняться этим делом позже и, опустившись пониже в кресле, уронил голову м закрыл глаза.

Комиссар очнулся от телефонного звонка. Никто не тряс его за плечо, ни от кого он не отбивался. Часы показывали половину четвертого.

— Комиссар Мегрэ?.. Алло…

Телефонистка говорила с сильным акцентом.

— Это из Амстердама… С вами будет говорить комиссар Кёлеманс…

Послышались два или три щелчка, затем раздался веселый, как всегда, голос голландского полицейского-верзилы.

— Мегрэ?.. Говорит Кёлеманс… Постарайтесь всегда давать мне такие же легкие поручения… Естественно, я нашел в аэропорту их карточки въезда в страну… Мне далее не пришлось туда ехать… Их содержание продиктовали по телефону… Что касается женщины, то это действительно Эвелина Наур, урожденная Виемерс, проживающая в Париже, на авеню Парк-Монсури… Она моложе, чем вы думали… Ей двадцать семь лет… Родилась действительно в Амстердаме, но еще девочкой уехала из города с родителями, когда ее отец получил место заместителя директора сыроварни в Леувердене, во Фрисландии…

— Вы с ней виделись?

— Она у своей подруги, Анны Кехель. Они жили несколько лет вместе, когда Лина в семнадцать лет добилась разрешения от родителей поехать работать в Амстердам. Лина была телефонисткой в одном туристическом агентстве, затем регистратором у известного врача, наконец, манекенщицей в доме моделей… Анна Кехель все это время работала на пивоваренном заводе, склады которого я вам показывал, когда мы проезжали на катере по Амстелу…

— Какова была реакция Лины Наур, когда вы сообщили ей о смерти мужа?

— Она находится в постели, перед самым моим визитом у нее был врач…

— Она сказала вам о своем ранении…

— Нет. Она уверяла меня, что очень устала.

— Никаких следов присутствия ее спутника?

— В квартире только одна большая комната, кухня и ванная, и если бы он там был, я бы видел… Она спросила про мужа, немного помолчав: «Отчего он умер?» Я сказал, что не знаю и что ей нужно присутствовать на оглашении завещания.

— Что она ответила?

— Что надеется завтра утром вылететь самолетом, хотя врач и рекомендовал ей длительный отдых… На всякий случай я оставил поблизости одного из своих людей… Все законно, не бойтесь…

— Кто колумбиец?

— Висенте Алваредо, двадцати шести лет, родился в Боготе, студент, проживает в Париже на улице Нотр Дам де Шан…

— Вам удалось его найти?

— Легко. Тоже вполне законно, я приказал прослушать телефон в квартире на Ломанстраат… Лина Нуар сняла телефонную трубку прежде, чем я успел удалиться из ее дома,.. Она позвонила в гостиницу «Рембрандт», и ее соединили с Алваредо… Передо мной лежит стенографическая запись их разговора… Вы хотите, чтобы я зачитал?

Мегрэ сожелел о том, что не мог одновременно и слушать, и набивать табаком одну из своих трубок, так хорошо уложенных на столе.

— Я начинаю.

«Висенте?»

«Да. Доктор приходил?»

«Полчаса назад. Он поверил в то, что я рассказала, и наложил мне швы после того, как обработал рану. Он снова придет завтра утром. Потом был второй визит, приходил кто-то из полиции, очень высокий и очень любезный, он сообщил, что мой муж: умер…»

Молчание.

— Заметьте, Мегрэ, в этот момент молодой человек не задал ни одного вопроса.

«Я нужна нотариусу, который должен огласить завещание. Я обещала вылететь завтра утром».

«Ты думаешь, что сможешь это сделать?»

«У меня температура только тридцать восемь… После того, как доктор дал мне какие-то таблетки, я почти не чувствую боли».

«Я могу прийти к тебе сегодня после обеда?»

«Но не слишком рано, я хочу поспать. Моя подруга позвонила к себе на работу и сказала, что у нее грипп…»

«Я буду у тебя около пяти часов».

Вновь молчание.

— Это все, Мегрэ. Они начали разговор на английском и продолжили на французском. Чем еще я могу быть полезен?

— Я хотел бы знать, вылетит ли она, и если да, то в котором часу будет в Орли… И, конечно, я хочу иметь сведения, чем занимается Алваредо…

— Законно?!

И Кёлеманс весело завершил разговор, прокричав, как и сотрудники Мегрэ:

— До свидания, шеф!

Глава 4

Время после полудня он провел в полной бездеятельности, сидя в жарко натопленном кабинете и выкурив при этом шесть или семь трубок. Почти во всех расследованиях неизбежно наступает такой момент — Мегрэ называл его «окном», — когда на руках имеется ряд исходных данных, нуждающихся в проверке, но их еще невозможно расставить по своим местам.