Мегрэ и виноторговец
Шрифт:
— Что вам угодно?
— Мне нужен личный секретарь господина Шабю.
В глазах телефонистки мелькнуло подозрение.
— Вы хотите говорить именно с ней?
— Да.
— Вы с ней знакомы?
— Да.
— И вам известно, что произошло?
— Да. Передайте, что ее хочет видеть комиссар Мегрэ.
Девушка еще внимательнее посмотрела на Мегрэ. Потом перевела взгляд на юного Лапуэнта, который явно произвел на нее большое впечатление.
— Алло, Анна-Мари? Тут пришел некий комиссар Мегрэ
Стены пыльной лестницы давно требовали свежей окраски. По пути Мегрэ и Лапуэнту встретился молодой человек с кипой бумаг в руках. Вверху на площадке уже поджидала Анна-Мари. Она проводила их к сэоему рабочему месту в кабинете Шабю, просторном, но лишенном всяких притязаний на роскошь.
Обставили его, видимо, лет пятьдесят назад, он был такой же мрачный, как двор и весь дом, и так же пропитан острым винным запахом.
— Вы от нее?
— От кого?
— От его жены?
— Да. Вы ее знаете?
— Когда патрон болел гриппом, меня вызывали на площадь Вогезов. Красивая женщина, правда? И очень умная. Патрон не раз обращался к ней за советом.
— Не ожидал я увидеть здесь такую старомодную обстановку.
— В другой конторе, на авеню Опера, все на современный лад. На фасаде огромная неоновая реклама. Прекрасное освещение. Комфорт. Связь с пятнадцатью тысячами торговых точек, и число их каждый год возрастает. Расчеты производят электронно-вычислительные машины.
— А здесь?
— Здесь старый дом и сохраняются прежние порядки. Это производит хорошее впечатление на клиентов из провинции. Патрон ежедневно бывал на авеню Опера, но охотнее работал здесь.
— Он брал вас с собой туда?
— Изредка. Там у него другой секретарь.
— А кто еще руководит делом?
— Полностью господина Шабю не замещал никто. Он никому не доверял. Погребами у нас заведует мсье Лепетр. Он же занимается производством. Есть еще бухгалтер мсье Риоль, но он принят недавно, всего несколько месяцев, и четыре машинистки, работающие в комнате напротив.
— И все?
— Телефонистку вы видели. Ну, и я, наконец. Как бы вам объяснить? Мы являемся чем-то вроде штаба, а вся основная работа производится на авеню Опера.
— Сколько времени проводил там патрон?
— Час-два.
Конторка в виде цилиндра, тоже оставшаяся от добрых старых времен, была завалена бумагами.
— Другие машинистки так же молоды, как вы?
— Вам нужно их видеть?
— Позже.
— Старшей, мадемуазель Берте — тридцать два. Она работает здесь дольше всех. Младшей двадцать один.
— Почему Шабю именно вас сделал своим секретарем?
— Ему потребовалась новая секретарша. Он хотел, чтобы до этого она еще нигде не работала. Патрон дал объявление, и я пришла. Больше года назад. Мне не было и восемнадцати. Он нашел меня забавной и первым делом поинтересовался, есть ли у меня любовник.
— А он у вас был?
— Нет. Я тогда только что окончила курсы.
— И скоро он начал за вами ухаживать?
— Он вовсе не ухаживал. На следующий день позвал меня к себе, чтобы показать мне документацию, и овладел мною. Должен же я, говорит, знать, с кем имею дело.
— А потом?
— Через неделю повез меня на улицу Фортюни.
— И никто из девушек вас к нему не приревновал?
— Все они прошли через это.
— Здесь?
— Здесь или в другом месте, какая разница? Он это проделывал так просто, что на него злиться невозможно было. Только одна девушка… Она поступила позже меня и на третий день ушла, хлопнув дверью.
— Знал кто-нибудь в конторе, что среда — ваш день?
— Наверное, все знали. Я уходила вместе с патроном, и мы садились в его машину. Он не прятался от людей. Наоборот, скорее даже похвалялся этим.
— А кто работал секретарем до вас?
— Госпожа Шазо. Теперь она сидит в комнате на другом конце коридора. Ей двадцать шесть. Была замужем. Разведена.
— Хороша собой?
— Фигура превосходная. Вот уж кого Кузнечиком не назовешь.
— Она не сердилась на вас?
— Вначале насмешливо улыбалась. Очевидно, была уверена, что я ему быстро надоем.
— Их связь тоже продолжалась?
— Вероятно. Господин Шабю иногда задерживал ее после работы. Все знали, что это означает.
— И она ничем не проявляла своего недовольства?
— При мне — никогда. Я же вам сказала, что госпожа Шазо только посмеивалась. Меня вообще никто не принимает всерьез. Даже мама, которая все еще считает меня девчонкой.
— И все-таки не могло ли у госпожи Шазо возникнуть желание отомстить ему или вам?
— На нее это не похоже. Она сама встречается с мужчинами. Иной раз после ночных развлечений ей трудно приниматься утром за работу.
— Ясно. Ну, а третья?
— Алина? Она еще моложе меня. Брюнетка. Взбалмошная. Кривляка. Сегодня утром вдруг упала в обморок. Может быть, просто притворилась. Потом разохалась и расплакалась.
— Она поступила сюда до вас?
— Да, но сначала служила в универмаге… Потом прочла, как и я, объявление Шабю. Все девушки были наняты по объявлению.
— И не одна не была так влюблена в Шабю, чтобы приревновать его и пойти на убийство? Бланш говорит, что стрелял мужчина. А почему не женщина в брюках? Было же темно?
— Нет, на нее не похоже, — решительно возразила Анна-Мари.
— На его жену тоже?
— Госпожа Шабю не ревнива. Она живет, как ей нравится. Муж был для нее только приятным спутником жизни.