Мегрэ напуган
Шрифт:
И это они, естественно, не относилось к мальчишкам, а обозначало все враждебные кастовой группе элементы в городе.
Шабо добавил:
– Мы не можем помешать им поступать таким образом.
Перед самым домом Верну на улице Рабле, на тротуаре, также стояли трое мужчин с повязками, наблюдая, как они подходят. Они не представляли собой патруль в точном смысле этого слова, просто стояли там, как на посту, и вполне можно было предположить, что они поджидали их, сейчас остановят и, возможно, даже помешают войти в особняк.
В общем-то это впечатляло. Шабо даже заколебался, а стоит ли идти ко входу, не исключено, что он подумывал, не лучше ли пройти мимо, продолжая движение. Бунтом тут пока ещё не пахло, ни даже нарушением общественного порядка, и все же впервые они столкнулись со столь очевидным проявлением народного недовольства.
Внешне невозмутимый, держась с большим достоинством и даже не без некоторой торжественности, следователь, все же решившись, подошел к крыльцу, поднялся по ступенькам и дернул за рукоятку молотка, возвещавшего о приходе посетителей.
Позади них никто не перешептывался, не отпускал шуточек. Трое наблюдателей по-прежнему, не говоря ни слова, смотрели на них.
Стук молотка отозвался где-то в глубине дома, словно эхо в церкви. И тотчас же, будто специально поджидавший их по ту сторону двери дворецкий загремел цепочками и засовами и с молчаливым полупоклоном пропустил их внутрь.
*
В обычных условиях такого просто не должно было быть, и Жюльен Шабо даже запнулся на пороге, возможно, уже сожалея, что пришел сюда.
В огромном, с танцевальный зал, салоне сияла великолепный хрустальная люстра, на отдельных столиках уютно светились другие лампы, по углам и вокруг камина группировались кресла не менее, чем на сорок персон.
Но лишь с одного из них - необъятных размеров, работы мастеров стиля Людовика XIII, - откуда-то из самой дальней глубины помещения поднялся и двинулся им навстречу с протянутой рукой Юбер Вену в венчике белокурой шелковистой шевелюры.
– Вчера в поезде я обещал принять вас сегодня у себя дома в качестве друга. Нынешним утром я специально звонил нашему другу Шабо, дабы подстраховаться, что вы непременно придете.
Он был одет во все черное, чем-то походившее на смокинг, на груди болтался подвешенный на ленточке монокль.
– Моя семья спустится с минуты на минуту. Не понимаю, чего они медлят.
При скупом освещении дорожного купе Мегрэ плохо рассмотрел своего спутника. Сейчас же Юбер Вену выглядел куда старше. Механическая, как на рессорах, жесткость походки, проявившаяся когда он пересекал салон, выдали в нем давнего артритика. Лицо оказалось одутловатым, его розовый цвет чуть ли не искусственным.
Почему при этом комиссара осенила мысль об актере, сильно постаревшем, но все ещё силившемся играть свою роль, живущем в постоянном страхе перед перспективой
– Надо сообщить им, что вы уже пришли.
Он позвонил, вызвав дворецкого.
– Ступайте узнайте готова ли мадам. Предупредите также мадемуазель Люсиль, доктора и мадам...
Что-то было не так. Он был явно раздражен тем, что членов семьи в салоне ещё не было. Стремясь вернуть ему хорошее настроение, Шабо, взглянув на три подготовленных для игры в бридж столика, спросил?
– Анри де Верженн приедет?
– Нет, он позвонил и извинился. Сказал, что буря порушила аллею парка их замка так, что он не может вывести автомобиль.
– А что Омаль?
– Нотариус с утра заболел гриппом. С полудня - на постельном режиме.
В общем, ждать больше было некого. И даже семья, похоже, испытывала сомнения, а стоит ли им сегодня спускаться в салон. Дворецкий, во всяком случае, ещё не вернулся. Юбер Верну показал на целую батарею бутылок с напитками, которыми был уставлен отдельный столик.
– Угощайтесь, пожалуйста. Прошу меня извинить, надо на минуточку отлучиться.
Он сам пошел убеждать членов своей фамилии, тяжело поднимаясь по широкой с каменными ступенями лестнице с оградой из кованой стали.
– Сколько человек обычно собирается на эти вечера для игры в бридж? приглушенно спросил Мегрэ.
– Не так уж и много. Пять - шесть, не считая домашних Верну.
– И они, как правило, уже тут ко времени твоего прихода?
Шабо нехотя кивнул. Кто-то бесшумно вошел, оказалось, что это доктор Ален Верну, который даже не удосужился переодеться и был одет все в тот же плохо выглаженный костюм, что и утром.
– Вы одни?
– Ваш отец только что пошел наверх.
– Да, я встретил его по пути сюда, на лестнице. А как с дамами?
– Полагаю, что к ним-то он и направился.
– Не думаю, что придет ещё кто-либо.
Ален мотнул головой в сторону окон, закрытых тяжелыми шторами.
– Вы видели?
Уверенный в том, что они понимают, о чем идет речь, он добавил:
– Они наблюдают за особняком. Пост выставлен как перед домом, так, вероятно, и у черного входа. И это очень даже хорошо.
– Почему?
– Потому что случись теперь новое преступление, его нельзя будет приписать никому из этого дома.
– А вы предполагаете, что оно будет?
– Если вопрос стоит о человеке, лишившемся рассудка, то нет причин, чтобы серия злодеяний на этом закончилась.
Наконец-то появилась мадам Верну, за ней шел муж, несколько возбужденный, видимо, он был вынужден доказывать в полемике необходимость её присутствия. Мать доктора оказалась шестидесятилетней женщиной с ещё сохранившими свой каштановый цвет волосами и с большими темными кругами под глазами.