Мегрэ напуган
Шрифт:
– Никто меня не запирал. Дверь-то я открыла, вот вам и доказательство.
– А он никогда так не ставил вопрос: посадить вас под замок.
– Кто это вы догадались?
– Он уже проделывал это с вами?
– Было, целую неделю продержал.
– Соседи заметили?
– Конечно.
– Потому-то он и вернул вам ключ, да?
– Откуда мне знать почему. Никак не возьму в толк, к чему вы клоните.
– Вы его любите?
– Уж не воображаете ли вы, что я вела бы такую жизнь, не будь этого?
– Он дает вам денег?
– Когда может.
– Я-то считал его человеком состоятельным.
– Все так думают, а на деле он как тот юноша, что вынужден каждую неделю клянчить у отца хоть несколько франков. Все они живут там кучей, в одном доме.
– Причина?
– А я знаю?
– Он мог бы работать.
– Это его дело, не ясно что ли? Иногда папаша неделями не дает ему ни гроша.
– Как сейчас, правда?
Она передернула плечами.
– Ну и что? Когда-то и я воображала себе невесть что насчет тех, кто слывет богатеньким. А на поверку - одна показуха, да-да! Домина, что надо, а внутри - пусто. Они то и дело цапаются друг с другом - лишь бы выдоить немного деньжат у старика, а поставщикам порой приходится ждать месяцами, пока им заплатят.
– Я полагал, что у Алена супруга с достатком.
– Если бы так было, она бы ни за что не выскочила за него замуж. Жена-то как раз с рассчитывала потрясти его мошну. А когда обнаружила, что он гол, как сокол, то ужас как возненавидела его.
Последовала достаточно продолжительная пауза. Мегрэ неспешно, задумавшись, набивал трубку.
– Чем это вы озаботились?
– не выдержала она.
– Думаю, вы действительно любите его.
– Дошло наконец!
Его ирония прозвучала горько.
– Я вот все голову ломаю, - продолжала Луиза, - и никак не могу понять, ну чего к нему вдруг люди привязались. Читала тут газету. Прямо не говорят, но чувствую, что его подозревают. А давеча слышала, как бабы под окном во дворе сплетничали, нарочно ведь орали погромче, чтобы я ни словечка не упустила.
– И о чем же шла речь?
– О том, что уж если начали искать психа, то не надо, мол, далеко ходить.
– Догадываюсь, они слышали, какие вы тут устраивали сцены!
– Ну и что?
Она вдруг взъярилась и вскочила со стула:
– Так вам тоже вздумалось объявить его чокнутым лишь потому, что он влюбился в такую девку, как я и ревнует, её ко всякому встречному-поперечному?
Мегрэ тоже встал и, пытаясь её успокоить, положил на плечо Сабати руку, но она гневным движением сбросила её.
– Признайтесь, что носитесь с этой мыслью.
– Не я это придумал.
– Так считаете ил нет, что он сбрендил?
– Ясное дело нет, раз он вас любит.
– И все же он чуть того, тронулся, да?
– Пока не появятся доказательства, у меня нет ни малейших оснований делать такие выводы.
– Что, собственно говоря, это означает?
– То, что вы славная девушка и что...
– Никакая я не "славная девушка", всего лишь сволочь и потаскуха, и не заслуживаю того, чтобы...
– Нет, вы именно такая, как я сказал, и обещаю сделать все, что в моих силах чтобы выявить настоящего убийцу.
– Вы убеждены, что это не он?
Мегрэ вздохнул и, явно поставленный в затруднительное положение, принялся разжигать трубку, дабы сохранить самообладание.
– Видите, вы не осмеливаетесь заявить это прямо!
– Луиза, повторяю, вы неплохая девушка. И я, наверное, ещё навещу вас...
Но она уже потеряла в него веру и, захлопывая за комиссаром дверь, проворчала:
– А пошли вы все с вашими обещаниями!..
С лестницы, у подножья которой его по-прежнему поджидали ребятишки, но, как ему почудилось, услышал и окончание фразы, сказанное ею для себя самой:
– Вообще вы всего лишь грязный флик*.
___
* Флик: полицейский (разг.), типа "легавый".
Глава пятая
Партия в бридж
Выходя в четверть девятого из дома на улице Клемансо, они инстинктивно чуть не отступили назад - настолько поразительными показались охватившие их внезапно спокойствие и тишина.
Дело в том, что к пяти часам пополудни на город опустилась настоящая "тьма египетская", и пришлось даже всюду зажечь фонари. Пара хлестких оглушительных раскатов грома - и облака разрешились наконец-то от своего тяжкого бремени, но не дождем, а градом, шквалистый ветер вмиг смел с улиц прохожих, а по мостовым вприпрыжку, мячиками пинг-понга, поскакали былые катышки.
Мегрэ, находившийся в тот момент в кафе "У почты", поднялся и вместе с остальными посетителями, дружно ринувшимися к окнам, зачарованно уставился на это причудливое зрелище как на своеобразный природный фейерверк.
А сейчас буйство стихии осталось в прошлом, и было даже немного не по себе не слышать более ни дробного стука дождя, ни взрывных всхлипываний вихря, а вместо этого спокойно рассекать присмиревшую массу воздуха и, подняв голову, различать в просветах между крышами блеск звезд в ночном небе.
И возможно, именно из-за этой тишины, которую нарушал лишь шум их шагов, оба они помалкивали, поднимаясь по улочке к площади Вьет. И как раз на выходе к ней едва не столкнулись с застывшим в темноте мужчиной, носившим на рукаве пальто белую повязку и державшим в руках дубинку; тот, не обронив ни слова, проводил их глазами.
Через несколько шагов Мегрэ уже приоткрывал рот, чтобы задать своему другу вопрос; но тот, угадав его реакцию, поспешил разъяснить деланным голосом:
– Незадолго до конца рабочего дня мне позвонил комиссар. Это исподволь готовилось уже со вчерашнего дня. А нынешним утром мальчишки разбросали по почтовым ящикам приглашения. Само собрание состоялось в шесть часов и они сформировали комитет бдительности.