Механический Зверь. Железный Дьяволенок

Розин Юрий

— Ну что, молодой человек, продолжим наш разговор, — Гатис, все также умиротворенно улыбаясь, скосил глаза на своего молодого визави. Художник, опытный человек, из воспоминаний которого о таких вот разговорах вынужденно неподвижных сильных мира сего можно было собрать не одну книгу с придворными скандалами и государственными тайнами, умело делал вид, что ничего не слышит. — Что ты думаешь о магии Люпса?

— Если мне будет позволено говорить откровенно, Ваше Величество, я отвечу что современная магия, к сожалению, застоялась.

Надо было отдать молодому человеку должное, при разговоре с королем он не тушевался и не трусил. Напротив, кроме некоторого

неудобства, вызванного необходимостью стоять на месте несколько часов, было похоже, что юный высший полностью расслаблен. Гатис, впрочем, тоже не особо нервничал, отреагировав на довольно жесткое заявление Ласса лишь поднятием брови.

— Поясни, будь добр.

— Конечно. Ваше Величество, конечно, знает, что, вопреки моим словам, за последние десятилетия были изобретены многие новые типы магии. Не уходя далеко, господин Савойн Листер со своей магией погоды является ярчайшим примером таких открытий. — Король утвердительно кивнул. — Однако если рассматривать такие нововведения с точки зрения не обывателя, а мага-теоретика, господин Листер занимается лишь переливанием воды из одной вазы в другую. Да, у новой вазы более изящная форма и цветы в ней будут смотреться органичнее, но по сути это ничего не меняет. Истинными первооткрывателями были те, кто когда-то давным-давно смог понять, что энергия внутри них и вокруг могут резонировать. Те, кто смог выделить четыре элемента и научиться их комбинировать. Да в конце концов король Талис был великим первооткрывателем, создав магию трансформации. Вот только за исключением некоторых незначительных вспышек таких вот озарений, с тех пор не появилось ничего нового. И это удручает.

Король молчал несколько минут.

— Хочешь сказать, что магия растет как бы вширь, а не вглубь?

— Ваше Величество нашло достойную метафору.

— Интересная позиция. Не думаю, правда, что она понравилась бы Савойну, убившему на создание своей магии погоды несколько десятилетий, — Гатис усмехнулся.

— Нет, я, конечно, не умаляю заслуг господина Листера, — на лице Ласса, правда, не появилось и тени вины или сожаления в своих словах. — Однако для магии в целом куда важнее шагнуть именно вглубь себя, чем барахтаться на имеющемся уровне. Видимо господин Листер просто не тот человек, которому суждено совершить этот шаг.

— Что, думаешь тебе суждено? — Ироничная улыбка Гатиса стала еще шире. Вот только молодой человек остался предельно серьезен.

— Да, думаю. В противном случае у меня не было бы сил даже на то, чтобы просто попытаться. Может на это уйдет вся моя жизнь, но я обязательно это сделаю.

— И что же тогда будет? — Уверенность мага была заразительной, король больше не улыбался, но с сосредоточенным видом смотрел на своего собеседника. Несмотря на здоровый скепсис, Гатис лучше многих знал, что именно такие люди как Ласс толкают мир вперед, и речь далеко не о его магическом потенциале.

— Пока не могу сказать. Я совсем недавно пришел к осознанию всего этого, так что конкретных идей у меня пока нет. — Говоря эти слова, молодой человек не попытался обернуть все шуткой и не стал смущаться. Все такой же спокойный и серьезный, он заставил Гатиса еще раз поменять мнение о себе. Ведь критиковать другого могут многие, а вот так вот хладнокровно признать свои недостатки были способны далеко не все. — Но я уверен, что “Тогда” речь уже не будет идти о новых комбинациях стихий или новых видах предельной магии. Сама концепция изменится и на нашу магию люди будущего будут смотреть также, как мы смотрим на безмагическую эру.

— Красиво

говорите, молодой человек, — вздохнул Гатис. — Искренне надеюсь, что я доживу до того дня, когда ваши задумки воплотятся в реальность.

.

— Омалия Малия, Сайркин! Номер 12!

.

Двадцать лет до того момента, где-то в Сайркине.

— Итак, ты знаешь, что написано в этом письме?

Маленькая девочка не чувствовала ног от страха, но все-таки нашла в себе силы, чтобы открыть дрожащие губки и ответить.

— М…меня отправили у…учиться…

— Громче говори! — От громом разнесшегося по залу голоса старика у малышки таки подогнулись коленки и она плюхнулась на попу, зашедшись тихим плачем. В конце концов, ей было только семь лет.

Правда, похоже, зрелище плачущего ребенка только сильнее разозлило хозяина дома. Легкий взмах узловатой кисти и прямо из пола на невозможной для настоящей зелени скорости пробился тоненький стебелек. Серо-коричневый, какой-то пепельный цвет и отсутствие даже намека на листья создавали ощущение, что он не только-только родился, а был уже старым и умирающим растением, но любой умелый маг мог бы ощутить внутри маленького деревца невероятно концентрированную энергию, в разы превосходящую все, что можно найти в обычных растениях.

Девочка, все еще всхлипывая по инерции, тем не менее, полностью сосредоточилась на стебельке, раскачивающемся прямо у нее перед лицом. Однако серый росток вырос не для того, чтобы просто показаться. Свистнув по воздуху как настоящий хлыст, он со всего размаху опустился малышке на пухленькую ручку, на которой мгновенно появился ярко-алый отпечаток.

— А ну не смей реветь! — Слезы, ручьями текущие по щекам малютки, недвусмысленно показывали, насколько ей больно. Однако угроза в виде все еще медленно раскачивающегося перед носом стебелька, уже не кажущегося таким завораживающим, оказала свое действие. Придерживая ладошкой здоровой руки все продолжающий увеличиваться след, девочка, тем не менее, стойко молчала, лишь изредка всхлипывая, втягивая обратно текущие сопли. — Еще раз. Ты знаешь, что в этом письме?

— Мама умерла… хлюп… а он сказал что я… хлюп… буду магом… хлюп… и привез сюда…

— Умерла. Это правда. А вот отцу твоему на тебя плевать, — словно в подтверждение своих слов, старик поднял письмо повыше, будто девочка могла что-то разглядеть с такого расстояния, если бы вообще умела читать. — Сплавил тебя куда подальше, лишь бы не тратить на еще один рот деньги. Но похоже ты и сама это понимаешь, пусть пока и не осознаешь.

Судя по тому, что малышка не пыталась защищать своего родителя, она не испытывала к отцу нежных чувств. Даже наоборот, в круглых как у куколки глазах отразилась совершенно недетская холодность. Будь она постарше и с легкостью смогла бы назвать свои эмоции одним-единственным словом — ненависть. От старика это, конечно, не укрылось. До того совершенно безразличное лицо приобрело черты заинтересованности.

— Хороший взгляд. Он тебя бил? — отрицательное мотание головой. — Нас… а, ты же не поймешь… да и черт с ним. Хочешь тут остаться? Я все еще могу вернуть тебя… папе, — презрение в его голосе можно было нарезать ломтями.

— Я останусь! — Крик девочки явно старался заглушить в разуме старика хоть какие-то мысли о подобном.

— Пусть так, — он кивнул. — Я сразу скажу, просто тебе не будет. Я точно не добрый дедушка, хотя я действительно твой дед. Какой-нибудь прапрапра… не знаю уже даже сколько раз. Будешь учиться моей магии. Правила такие… лодырничать нельзя, отвлекаться нельзя…