Механический Зверь. Железный Дьяволенок

Розин Юрий

В условиях постоянной жесткой конкуренции Кристория росла недостаточно быстро и в, как сказал Савойн, ближайшем будущем, это обещало обернуться катастрофой. Потому что, несмотря на такую вот тупиковость магии трансформации, она оставалась невероятным прорывом в теории магии и ее хотели себе все. А возможностей, чтобы защищать ее, становилось все меньше. Лаз понимал, что на деле все наверняка куда сложнее, но суть проблемы от деталей не поменяется. В один совсем не прекрасный момент окружающие Кристорию “добрые соседи” решат, что теперь игра стоит свеч и лучше будет попытаться получить магию трансформации для себя, чем

не попытаться. Потому что если не они, то ее заполучит еще кто-нибудь, а ни одно чувство так не подстегивает человека как нежелание, чтобы у другого было лучше чем у тебя.

Перед его финальным боем с Даланом было решено сделать перерыв в турнире на сутки, так что в один из последних дней осени Лаз, впервые за долгое время, предавался праздному ничегонеделанью. Вернее, должен был предаваться.

Потому как осторожный стук в дверь своей комнаты и раздавшийся с той стороны голос мамы: “Господин Савойн, он же может спать, еще так рано!” — его не то что не удивил, но даже снял напряжение от ожидания чего-то непонятного.

— Заходите, я не сплю.

Савойн Листер выглядел ровно также, как и всегда, разве что сейчас на нем была не ректорская мантия, а вполне классическая гражданская одежда, сшитая, кстати по последнему слову кристорской моды.

— Привет, Лазарис, рад тебя видеть. — Старик улыбнулся, хотя было видно, что в этой улыбке больше усталости чем настоящей радости. — Спасибо за приглашение.

Фелиция Морфей мастерски растворилась в коридоре.

— Садитесь, господин ректор, в ногах правды нет, — Лаз кивнул на невысокое кресло, в котором обычно сидела Лани, наблюдая за его работой. Другой подходящей мебели, кроме его собственного жесткого стула с прямой спинкой, в комнате не было. Вернее, было, любимое кресло, но в него не позволялось садиться вообще никому.

— Еще раз спасибо, — довольно высокий Савойн выглядел довольно комично, слишком низкая посадка вынуждала ректора Дома Магии сильно сгибать колени и старик довольно долго устраивался, прежде чем, наконец, плюнул на приличия и просто вытянул ноги.

— Итак?

— Сразу к делу, да? — Савойн усмехнулся. — Все еще не нравлюсь тебе?

Лаз на секунду задумался.

— Нет, не в этом дело. Наверное я в тот раз и сам погорячился, отреагировал… слишком остро. Так что зря я так на вас крысился. — на лице старика отразилось искреннее удивление.

— И что же натолкнуло тебя на такой вывод?

— Разговор с вашей внучкой. Иния знает вас не как ректора академии магии, персонажа формального и обезличенного, а как живого человека, своего дедушку, — Савойн улыбнулся, на этот раз совершенно искренне и очень мягко, Лаз никогда не видел его таким, из-за чего невольно замолчал. На секунду повисла немного неловкая пауза, но после натянутого “Хм” монолог был продолжен. — Послушав ее, я понял, что и самому мне стоит пересмотреть свое мнение с учетом того, что вы не только официальная фигура и второй по силе высший маг страны. Мы все можем ошибаться.

— Да уж… — старик потер затылок. — В свете вышесказанного, я попрошу у тебя прощения за то, что сделал. Я и правда ошибся и сейчас сильно о том сожалею. Извини меня, Лазарис.

— Извинения приняты, — Лаз кивнул. — Не ждите, что мы станем лучшими друзьями, но я тоже прошу прощения за свое поведение и обещаю больше не относиться к вам так предвзято.

— Твои извинения взаимно

приняты, — Савойн также кивнул в ответ, но почему-то Лазу показалось, что от его слов старику стало только труднее. Однако влезать в это еще дальше ему совсем не хотелось, так что разговор был спешно переведен в другое русло.

— И все-таки, что вас сюда привело?

— Кхм, да. — Ректор встряхнулся и на лицо его вернулась характерная легкая ухмылка. — Турнир в завершающей стадии и твой результат превосходит все ожидания. Даже твой проигрыш завтра не будет ничего значить, Далан Трок определенно именно тот человек, которому совершенно не стыдно проиграть. Тем более со всеми… хех, смягчающими обстоятельствами.

— Но…?

— Да, конечно, всегда есть “НО”. Не скажу, чтобы это было неожиданным, но тобой заинтересовались такие личности и в таком количестве, что перечисление их всех с полными титулами займет не один десяток страниц. И я здесь, чтобы обсудить с тобой, как с этим справляться.

— А что, есть варианты? — Слова Савойна не стали для Лаза новостью, да и ни для одного обладающего хотя бы зачатками интеллекта человека не стали бы. Однако слова про то, что существуют некие способы противостояния сложившейся ситуации было чем-то новым. — Да и вообще, как справляться с тем, что тобой заинтересовались? Нельзя же убрать заинтересованность кого-то в чем-то. Вернее, можно, но в своем случае путей к этому я не вижу. Да и не вижу особого смысла. В конце концов, суть всего турнира была именно в том, чтобы показать мои способности.

Совершенно неожиданно после этих слов Савойн громко рассмеялся.

— Мальчик, ты, конечно, феномен сам по себе и настоящее чудо магии, но если ты и правда считаешь, что все это было затеяно только ради тебя, то твое эго ничуть не меньше чем твой магический потенциал, — Лаз почувствовал как активно краснеют уши и щеки, даже в трансформации. — Нет, не спорю, ты очень важная фигура в происходящем, но не более того. Тогда я советовался с тобой о дате турнира только потому, что нам нельзя было прогадать и выставить тебя неподготовленным. Однако целей у этого мероприятия куда больше. Знаешь ли ты, к примеру, что сейчас в Апраде находятся главы всех четырех стран-гегемонов? Император Лотоса, Каган танильцев и король Башдрака прибыли лично, и пока ты сражался на арене они с королем Гатисом обсуждали десятки разных вопросов. И это только одна из граней происходящего. Не буду рассказывать тебе всего, еще лишь упомяну, что и те ребята, с которыми ты повстречался в академии, тут замешаны.

Савойн явно расслабился, когда понял, что сидящий напротив него мальчик в конце концов просто мальчик со своими максималистскими наклонностями и непониманием многих процессов этого мира. А сорокалетний мужчина внутри черепной коробки этого мальчика прикладывал просто невероятные усилия, чтобы не вмазать себе по лбу чем-нибудь тяжелым. Все-таки он зазнался. Незаметно для себя, несмотря на то, что старался трезво оценивать собственные силы и важность, звездная болезнь все-таки просочилась в его суждения. И если хорошо подумать, то мысль о том, что подобное мероприятие масштаба континента должны были использовать еще и как повод для множества других дел, становилась совершенно очевидна. Ведь пришло же ему в голову, что назревает нечто масштабное, так почему эта же мысль не могла прийти властьпридержащим?