Механика от античности до наших дней

Григорьян Ашот Тигранович

Мы не можем входить здесь в подробности этой книги, имевшей большой успех у советских читателей и недавно переведенной на английский язык. Она разделена на семь глав, рисующих как жизненный путь, так и достижения Леонардо да Винчи в сферах науки, техники и искусства. Разумеется, здесь подводится итог открытиям Леонардо и дается их оценка в исторической перспективе. К каждой главе подобран эпиграф из высказываний самого Леонардо. Так, к первой главе, в которой описана жизнь мастера, дан эпиграф «Скорее смерть, чем усталость», а к последней — «Там, где природа кончает производить свои виды, там человек начинает из природных вещей создавать с помощью этой же самой природы бесчисленные виды новых вещей».

Эта книга не была последней работой В.П. Зубова, посвященной Леонардо. Он вернулся к своему любимому герою еще раз в докладе, написанном для международного коллоквиума в Брюсселе (1963). Там В.П. Зубов дал тонкий анализ разрозненных высказываний Леонардо о системе мира, и

в частности о Солнце, — высказываний, которых он более коротко касался ранее. Не относя Леонардо ни к коперниканцам, ни к неоплатоникам, Зубов вновь подчеркивал сложный, нередко противоречивый характер его воззрений, типичных для перехода от науки средних веков к науке Нового времени. В.П. Зубов приходит к выводу о том, что в формировании научных идей, как и в живописи, существует сфумато, которое нельзя игнорировать. Неопределенное и следует трактовать как таковое. Так же как невозможно определить со всей строгостью природу улыбки Джоконды.

Этот доклад стал не только последней работой В.П. Зубова о Леонардо да Винчи, но и последним его трудом вообще. В тот самый день, когда текст сообщения был зачитан на Брюссельском коллоквиуме, автора не стало.

Мы постарались коротко охарактеризовать тот вклад, который был внесен учеными нашей страны в изучение жизни и научного творчества Леонардо да Винчи за 50 лет, истекших после Великой Октябрьской социалистической революции. Мы надеемся, что сумели, по крайней мере, показать, какой интерес и симпатии неизменно вызывает в Советском Союзе фигура Леонардо да Винчи — замечательного представителя Возрождения — эпохи, о которой Фридрих Энгельс писал: «Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и Характеру, по многосторонности и учености»^{246} — титанов, к которым и сам автор цитированных строк относил прежде всего Леонардо — великого художника, ученого и великого инженера.

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО ГАЛИЛЕЯ В РУССКОЙ И СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ [38]

Влияние, оказанное трудами Галилея на развитие естествознания во всем мире, и в частности в России, огромно. Проследить за распространением и развитием его идей в России означало бы в сущности дать историю многих отделов астрономии, механики и физики в этой стране. Как исследования Л. Эйлера по механике и сопротивлению материалов, так и труды М.В. Ломоносова по оптике и оптической технике — мы называем для примера двух крупнейших петербургских академиков XVIII в. — опирались на гигантскую предварительную работу, проделанную примерно за сто лет до того Галилеем.

38

Доклад, сделанный совместно с А. П. Юшкевичем на Международном конгрессе, посвященном 400-летию со дня рождения Галилея (Италия, 1964).

Эйлер в предисловии к своей «Механике» (1736) сам указывал, что первые основы механики как науки о движении были заложены только Галилеем, его исследованиями о падении тяжелых тел. Можно было бы выделить собственно «галилеевские» моменты в творчестве только что названных и других русских ученых, можно было бы выяснить, как дополнялись и уточнялись принципы и теоремы великого итальянца в России вплоть до наших дней. Мы не ставим перед собой столь обширную задачу. Наше сообщение посвящено более частному сюжету: освещению жизни и творчества Галилея в русской и советской литературе.

Эта литература очень велика и насчитывает многие сотни сочинений, либо специально посвященных великому итальянскому ученому, либо характеризующих его личность и творчество в связи с рассмотрением каких-либо других вопросов. Можно заметить, что число специальных трудов о Галилее — статей, брошюр, книг — со временем все увеличивается, особенно после Октябрьской революции, когда начал возрастать в широких кругах интерес к истории науки. При этом выдающуюся ценность имеют публикации последних двух десятилетий.

Сведения об астрономических наблюдениях Галилея проникли в Россию сравнительно быстро. Во всяком случае, в одной астрологической рукописи 1633 г. уже упоминается в не вполне ясных выражениях о четырех спутниках Юпитера, а Сатурн описан как раз таким, каким его увидел Галилей в 1610 г.^{247} Между 1672 и 1682 г. на русский язык по специальному распоряжению царя Алексея Михайловича была переведена «Selenographia» польского астронома И. Гевелия (1647), в которой подробно изложены наблюдения Галилея над Луной и другими небесными светилами и его имя упоминается неоднократно^{248}. Рукопись этого перевода, хранившуюся в царской библиотеке, читал в юности царевич Петр — впоследствии император Петр Великий.

При Петре впервые на русском языке создается обширная

печатная учебная литература и начинается печатная пропаганда гелиоцентрической системы мира. Видную роль в том и другом сыграл выдающийся сподвижник Петра генерал Яков Брюс (1670—1735), человек редкой в те времена образованности, хорошо знавший физико-математические науки. Под руководством Брюса было издано несколько сочинений, знакомивших русских читателей с астрономией того времени. В частности, он по желанию Петра перевел на русский язык и снабдил предисловием книгу Хр. Гюйгенса «Космотеорос», вышедшую в 1698 г. Перевод Брюса вышел под названием «Книга мирозрения» в Петербурге в 1717 г. и вторым изданием в Москве в 1724 г. В этой книге Гюйгенс в общедоступной форме описывает учение Коперника, широко используя аргументацию Галилея. Любопытно, что директор Петербургской типографии М. Аврамов, человек весьма консервативных взглядов, был так испуган изложением системы мира, противоречащей Библии, что вместо намеченных 1200 экземпляров книги выпустил в свет только 30. До сих пор обнаружен только один экземпляр первого издания^{249}. Через год после книги Гюйгенса вышла в русском переводе «Geographia generalis», работавшего в Голландии немецкого врача и географа Б. Варения. Эта книга вышла в русском переводе под названием: «География генеральная, небесный и земноводный круги купно с их свойствы и действы в трех книгах описующая» (Москва, 1718). В этом объемистом труде, пользовавшемся в те времена большой известностью, также излагается гелиоцентрическое учение и для борьбы с его противниками применяются многие аргументы Галилея, имя которого упоминается наряду с именами Коперника и Кеплера.

Что касается механических открытий Галилея, то первое беглое упоминание о них — именно о траектории пушечного ядра — встречается в руководстве по артиллерии «Рассуждение о метании бомбов и стрелянии из пушек» (Москва, 1708).

В 1725 г. начала свою деятельность знаменитая Петербургская академия наук. Члены Академии продолжили во многих направлениях исследования Галилея и вместе с тем содействовали популяризации его имени и идей. Здесь следует прежде всего указать на речи академиков в торжественных публичных собраниях Академии. В таких речах нередко пропагандировалась польза науки и просвещения и с этой целью обычно производились более или менее подробные исторические экскурсы. Так, в речи, произнесенной в первом публичном собрании Академии 27 декабря 1725 г. (7.I 1726) физик Г.Б. Бильфингер, рисуя пути развития науки и назначение самой Академии, указывал, что Возрождение сперва породило отдельные яркие индивидуальности, как Кеплер, Галилей, Декарт, а затем привело к возникновению научных обществ и после того к организации академий^{250}. Несколько месяцев спустя математик Я. Герман в речи о развитии геометрии охарактеризовал вклад Галилея в механику^{251}. В 1728 г. астроном Ж. Делиль выступил с речью об истинной системе мира и о движении Земли, в которой излагал учение Коперника; отвечая, согласно обычаю, Двлияю, — вернее, развивая те же мысли, другой академик, Д. Вернул ли, подчеркивал, что теперь движение наук не стеснено, как это было прежде, когда о гелиоцентрической системе можно было говорить только на ухо. В этой связи Бернулли вспоминал пример Галилея, заточение которого произвело в свое время «слишком сильное впечатление» на умы ученых^{252}. Вероятно, это первое публичное упоминание о преследованиях, которым Галилей подвергся со стороны Ватикана. Упомянем, что Д. Бернулли внимательно изучил труды Галилея по механике, о чем свидетельствуют многочисленные ссылки в его классической «Гидродинамике» (1738).

Указания на открытия и заслуги Галилея имеются и в речах других академиков, например А.Н. Гришова ^{253} , [39] С.Я. Румовского ^{254} . Аналогичные сведения мы находим в статьях научно-популярного журнала «Исторические, генеалогические и географические примечания в Ведомостях», выходившего в качестве приложения к газете «Санкт-Петербургские ведомости», издававшейся Академией наук. Для примера приведем статью «О зрительных трубах» 1732 г., перепечатанную в 1787 г., и большую статью «О Земле», печатавшуюся во многих номерах журнала за 1732 г., написанную академиком Г.В. Крафтом. В статье «О Земле» решительно отстаивалась коперниканская система. О Галилее сообщалось, что он первый применил зрительную трубу в астрономии и что он защищал учение о движении Земли, от которого его принудило отречься римское духовенство. Эта статья была перепечатана в 1791 г.

39

Здесь, в частности, говорится о способе определения годичного параллакса неподвижных звезд, идею которого выдвинул Галилей.